Джонатан Коу - Номер 11

Мы не шевельнулись, потрясение было слишком велико.

— МАРШ ОТСЮДА! — заорала она.

И мы рванули со всех ног — через лес, потом по Вествудскому полю: два завихрения из мелькающих ног и рук, маленькие бегущие фигурки — исчезающие величины на фоне неподвластной времени, царственной Черной башни, что вздымалась позади нас.

В доме бабушки и дедушки желанного покоя мы не обрели. Вернувшись, мы обнаружили, что в гостиной полно народу. Точнее, полно стариков: сплошь серебристые волосы и чашки с чаем, куда ни посмотри. Глянув на эту компанию (из знакомых лиц только дедушкино и нашего соседа), мы поспешили ретироваться на кухню, где бабушка раскладывала по сервировочным тарелкам шоколадные кексы и печенье с заварным кремом.

— Что тут происходит? — спросила я.

— Собрание местного Клуба консерваторов, — объяснила бабушка. — Наш черед принимать их.

— Они все как из прошлого века, — ляпнула Элисон.

— Уж какие есть, — отозвалась ба. — Отнесите это, ладно? А я посижу тут немножко, передохну.

Она выдала нам по тарелке с печеньем, и мы, немного стесняясь, отправились предлагать угощение гостям. Когда мы вошли в гостиную, дедушкин сосед (звали его, как я выяснила позже, мистер Спаркс) произносил речь на тему бродяжества — еще один термин, которого я прежде никогда не слыхала.

— Бродяжество, — вещал он, — становится серьезной проблемой для Беверли и окружающей среды. Муниципалитету следует этим заняться, но, откровенно говоря, им недостает и решительности, и средств. — Тут он заметил тарелку с заварным печеньем у меня в руках. — А! Можно взять одно? Как мило.

— И опять, — заговорила дама в пугающе массивных роговых очках, сидевшая в бабушкином кресле, — Норман попал не бровь, а в глаз. Мои наблюдения лишь эпизодические, но в субботу на рынке я лично удостоверилась в существенном возрастании числа… нежелательных лиц. — Она практически пропела эти слова глубоким вибрирующим контральто, растянув звук «а» по меньшей мере до двух долей. — Стоит ли упоминать, что многие из них принадлежат к этническим меньшинствам. — На последних словах она понизила голос и уткнулась взглядом в Элисон, стоящую подле нее с шоколадными кексами в руках и обворожительной улыбкой на лице. — Ой, спасибо, дорогая, — поблагодарила дама, внезапно смутившись. — Разумеется, я не имела в виду… и не пытаюсь утверждать, что все они…

Мы вернулись на кухню и принялись уплетать печенье — на нашу долю осталось изрядно.

— О чем они там балаболят? — спросила ба. Кажется, о дедушкиных друзьях она была не слишком высокого мнения.

— Я особо не вслушивалась, — призналась я. — Обсуждали, как что-то забродило на рынке в субботу.

— Меня обозвали этническим меньшинством, — с озорным смешком, но и с гордостью сообщила Элисон.

— Как грубо.

— По-моему, она не хотела тебя обидеть, — встряла я. — Просто отметила, что ты из другой… культуры.

— Ерунда, — отрезала бабушка. — Элисон принадлежит той же культуре, что и мы. Правда, деточка?

— Ну, не совсем, — сказала Элисон. — Я из Лидса. — Взяв последнее печенье с заварным кремом, она целиком запихнула его в рот. — И вообще, черный у меня только папа, и я его почти не вижу. А мама белая, как и они, и о чем тут разговаривать, непонятно.

— Именно, — сказала бабушка.

Мы помолчали.

— А кто такие консерваторы? — спросила я.

— Хм, консерваторы — это те, кто хочет, чтобы все оставалось как есть. Они считают, что мир в целом устроен правильно и от всяких новшеств только хуже будет.

Поразмыслив, я кивнула:

— Это хорошо. Мне нравится, когда все остается как было. И Тони Блэру нравится, разве нет?

— Мистер Блэр — председатель Лейбористской партии, — сказала бабушка, — и в былое время лейбористы верили в так называемый социализм. Социалисты полагают, что мир можно сделать куда более дружелюбным для всех и каждого, но сперва надо многое в нем изменить, а кое-что и извести. Например, некоторые традиции или вещи, что слегка устарели.

— Неужели он все еще в это верит? Не может быть.

— Уф… кто его знает, во что он верит.

— А ты сама, бабушка, на чьей стороне?

— Если начистоту, Рэйчел, — бабушка вздохнула, — пожалуй, я скоро примкну к тем, кто все реже видит разницу между ними.

Она отвернулась — наверное, потому, что пыталась сдержать слезы, но ни я, ни Элисон не оценили ее тактичности, поскольку попросту не замечали, в каком она состоянии. С нашей точки зрения, разговор становился скучноватым, а у нас в запасе имелись более сногсшибательные новости.