Борис Иванов - За стенами города. Дезертир Ведерников

Тихо. Ведерников вышел в гостиную и попытался через окно взять под наблюдение двор. Дышал на стекло, но пар оседал ледовой пленкой. Разглядеть в темноте все равно ничего было нельзя. Подошел к двери. Почти физически ощутил за ней пустоту.

До комендантского часа оставалось два часа. Еще можно было успеть поторговать на базарчике. Ему будет стыдно, если завтра посадит Машу за пустой стол. Не потратил на колебания и двух минут. Оделся теплее. Пустил под шапку шерстяной шарф и замотал по самые глаза, — так он будет походить на других. И облегченно вздохнул: в ящике находилось письмо от Нади, — в дверь стучал почтальон.

Светила луна. Фиолетовое небо дышало Арктикой. Его удивило, что народ на толчке стоял густо. Так случалось в те дни, когда на руках горожан оказывались только что выданные продукты. За двести рублей купил головку чеснока и два десятка папирос у того же продавца. Появился интеллигент, обменивающий кусок жмыха за хлебный талон. Ходил мужчина, хотевший за бутылку керосина получить триста грамм хлеба. Керосин можно было взять, но Ведерников пришел не для этого — за жирами.

Время шло, толкучка рассасывалась. Человек с керосином, державшийся вблизи Ведерникова, спросил: «Ну как насчет керосинчика?». Ведерников сказал, что хлеба у него нет, а вообще ему нужны жиры. За керосин может дать лишь немного муки.

— Как немного?! — стал задираться покупатель. — Без керосина Смольный сидит. Я за так не отдам. Сколько немного-то?

Ведерников, не освобождая рот от шарфа, нехотя проговорил:

— Не больше стакана.

— Ведь грабишь, начальничек! Но давай отойдем.

Мужчина пошел вперед, к парадной дома. Косолапо, но быстро поднялся по ступенькам к окну, смотрящему в узкий двор. Здесь было светлее, чем на улице. Белые стены отбрасывали свет луны.

— Вот керосин, — сказал мужчина. — А муку где достаешь? — продолжил вкрадчиво.

— Случай!.. — Ведерников взял бутылку с керосином и сунул в карман. — Куда отсыпать муку?

Покупатель снял шапку, чем удивил Вадима, потом полез в карман за платком, расправил его на подоконнике. Ведерников достал банку из-под пальто и, повернувшись к мужчине боком, стал понемногу вытряхивать муку на платок.

— Высыпай, паразит, все! — прошипел мужчина грозно, с какой-то театральной интонацией. Доля секунды, которую Вадим потерял, внимая этой декламации, могла стоить ему жизни. Что-то тяжелое, задев голову и сдвинув шапку на глаза, обрушилось на подоконник, в мелкие осколки разбив банку в руках Вадима. Из-за шапки он ничего не видел. Все, что смог он сделать, — это метнуться в сторону керосинщика, не дать нанести с размаха следующий удар. Тот левой рукой попытался удержать свою жертву на дистанции. Ведерников чуть не упал, когда тот сделал шаг назад, но удержался, схватив керосинщика за отвороты пальто. Теперь они — одинакового роста — стояли лицом к лицу; шапка, натянутая поверх шарфа, с завязанными тесемками, продолжала закрывать Ведерникову глаза и упиралась в физиономию керосинщика, прижимая его голову к стене.

— Я тебе нос откушу! — прохрипел человек, двигая подбородком влево и вправо.

«Уголовник! Убийца!» — металось в мозгу Ведерникова.

— Я тебя и так порешу! — По ступенькам со звоном покатилась отброшенная железная палка. Теперь свободными руками керосинщик стал отрывать Ведерникова от себя, у Вадима не было другого спасения, как висеть на убийце.

— Да отцепись ты, сука! Я тебе что, подлюга, сказал! Где муку-то берешь, фраер?! Поделиться не захотел!.. Ты что — помер? Ты отцепишься или нет! Ты никак пидор. — Керосинщик хотел коленом ударить Ведерникова между ног. Но длинное ватное пальто защищало инженера. — Слушай, кончай на мне ночевать! Не трону. Иди, гуляй. Гуляй, валежник. Ты понял? Слово даю… Мне самому уходить надо. Меня ждут…

Керосинщик резко скользнул по стене вниз. Этим маневром он хотел вырвать ворот из рук Ведерникова. Как во сне, инженер сдвинул руки, и они оказались на горле врага. И долго горло не отпускал…

Дома, облитые лунным светом, казались надуманными. Улица уже опустела. Инженер удалялся от страшного дома. Натыкался на сугробы, падал и заученно вскакивал. Скрипели, шуршали над городом снаряды, взрывы продолжали оголять от инея провода.

Поднялся на свой этаж. Кухня успела промерзнуть. Паркет визжал под ногами. Продолжал себя торопить. Ножом нащипал растопку. Кисти рук казались непомерно большими. Из кармана пальто вытащил бутылку и плеснул в печку. Огонь погас. В лицо ударил мерзкий запах. Уголовник торговал мочой.