Алла Мелентьева - Семья Рин

— Очень красивый. Очень романтичный, — с готовностью подтвердил Су Линь.

— Вот видишь, ему понравилось. Значит, и всем остальным понравится.

Я не разделяла ее уверенности. Было похоже, что Су Линь готов подтвердить вообще все, что могло прийти Вере в голову.

— Прочитал книгу, которую я тебе дала? — спросила у него Вера.

— Не всю. Еще немного осталось дочитать.

— Су Линь учит русский, интересуется русской литературой. Мы с ним вместе посещаем поэтические семинары, — сообщила мне Вера.

— Вы пишете стихи по-русски? — изумленно спросила я Су Линя.

— Нет, нет… — Су Линь смущенно замотал головой. — Я только… э-э-э… сопровождаю мисс…

Вера засмеялась.

— Правда, он лапочка? — спросила она мне по-русски. — Это он меня научил английскому. Иначе бы я до сих пор ничего не умела сказать, кроме «вэри гуд».

После этого светского разговора мы все отправились в ближайшую кофейню, где я и Вера в первый раз за долгое время наелись досыта за счет Су Линя.

Следующие два дня я продолжала тренироваться. Вера принесла наряды и горсть драгоценностей, которые ей одолжила ее знакомая аристократка. В ворохе принесенной одежды нашлось даже боа. Мы подкололи платья булавками, которые дала нам Степанида Матвеевна, и весь вечер крутились у зеркала в гостиной под восхищенное аханье квартиранток.

— Мы выглядим, как самые элегантные дамы на свете. Теперь нам не смогут отказать. Завтра утром пойдем наниматься, — заявила Вера.

На следующий день мы, одетые с иголочки, подошли к клубу «Космополитен». Перед тем как войти, Вера остановилась, чтобы дать мне последние наставления.

— Мы просто обязаны получить ангажемент! Самое главное — держись уверенно. Бояться нам нечего — у нас есть номер! И ничего не говори! Говорить буду я! — сказала Вера.

— Хорошо.

— Что бы я ни сказала — всегда поддакивай. Если тебя о чем-нибудь спросят, отвечай обязательно по-французски.

— Почему по-французски?

— Потому что мы идем наниматься без импресарио — это дурной тон, «луз фэйс». Придется притвориться, что мы иностранки из Манилы и не знаем здешних порядков.

— Разве нельзя было попросить Су Линя изобразить импресарио?

— Ах, нет. Су Линь совершенно не умеет врать.

— Нов Маниле, кажется, говорят на испанском… или нет, на португальском… — стала вспоминать я.

— Но ты же не знаешь ни по-испански, ни по-португальски, — резонно ответила Вера.

Она сделала глубокий вдох, собираясь открыть массивную дверь, и напомнила мне еще раз:

— И улыбайся, что бы ни случилось! — Вера сделала еще один решительный вдох. — Ну — вперед!

Примерно через полчаса мы с Верой представляем наш номер на сцене «Космополитена». Несколько музыкантов из оркестра с равнодушными лицами исполняют аккомпанемент для нашего танца. В зале пусто и полутемно. Где-то на заднем плане работают уборщики. Управляющий клуба, элегантный, безукоризненно одетый китаец с трубкой, сидит за одним из ближних к сцене столиков и не сводит с нас изучающих глаз — так смотрят на товар на полке перед тем, как решить, купить ли его. За его спиной, поблескивая стеклами очков, стоит ассистент и тоже смотрит на нас.

Мы заканчиваем выступление. Вера, сияя улыбкой, лихо спрыгивает со сцены и подходит к управляющему. Я более осторожно следую за ней и останавливаюсь в нескольких шагах, стараясь держаться в тени.

— Этот танец называется «танцем голубых огоньков», — на неправильном, но бойком английском говорит Вера управляющему, — он пользовался большим успехом, когда мы выступали в Маниле.

Управляющий задумчиво кивает. Он переводит взгляд с Веры на меня. С его лица еще не ушло выражение покупателя, рассматривающего товар. Он что-то говорит по-китайски ассистенту и встает.

— Прошу пройти со мной в офис, леди, — говорит он нам.

Через пару минут мы с Верой сидим в глубоких кожаных креслах в офисе, управляющий — за столом напротив. Он стильно затягивается трубкой. Вера очень бойко рассказывает ему выдуманную историю нашей артистической карьеры.

— В Маниле мы выступали с сольными и парными номерами в кабаре «Парео». Нас также несколько раз приглашали в закрытые элитные клубы… Но это было еще до войны.

— До войны? Вы вышли на сцену в таком юном возрасте? — удивляется управляющий.

Вероятно, он давно раскусил нас, но считает нужным подыгрывать и делать вид, что верит россказням Веры, потому что уже решил дать нам ангажемент.