Александр Моралевич - На десерт

А ума Тарасу Изотовичу не занимать стать. И пульсирует данный недюжинный ум в направлении: а где заховать драгсырьё? Да уж конечно — на даче. Но не просто тяп-ляп — на даче. Известно: ворьё шастает по всем дачам в стране, да почём зря и жгут дачи. А милиция, пожарные — у ннх песня одна, чтобы упростить себе жизнь и преступников не искать: это, граждане погорельцы, говорят они, не воры всему виной, а скачки напряжения в электросети. Тут прокатывается по стране вола ропотов погорельцев: что же это за подозрительные скачки советского электронапряжения в сети? Отчего же это электричество нигде по стране не скачет в дневное время, а скачет исключительно с полуночи до рассвета?

Но не унижаются пожарные и милиция до объяснения этого феномена гражданам.

И где же прятать слитки Тарасу Изотовичу? Под застрехой? Под коньком кровли на крыше? Нет уж, случись скачок напряжения — вон с какой бомбометательной высоты будут падать слитки, угол рассеяния образуется чёрт-те какой, и возможность нахождения слитков на пепелище сторонними лицами будет высока, высока.

И вспомнил Тарас Изотович, как был он мальцом, обучаясь в ремесленном училище на фрезеровщика. И одноногий после войны мастер, тоже Тарас, только Захарович, наставлял недокормыша Цаплина:

— Ты, малышок, сразу привыкни: деталь она, или инструменты — ты всё ниже клади. Ниже положишь — целее возьмёшь. Это наука верная: держись за землю, трава — обманет.

По этой вот науке взял Тарас Изотович двадцатипятитонный домкрат, занырнул под дом, в восьми разных точках попеременно дом приподнял — и под стальные обвязочные швеллера семь кучек и разместил. Пшшшш — ключиком на четырнадцать освободишь спускной клапан в домкрате — и всей своей тяжестью начинает дом сберегать сокровище. А случись скачок напряжения — так кучками под стальными балками и окажутся невидимы слитки, да пепел сверху ляжет, головешки, горюшки.

И теперь последний, восьмой аккумулятор транспортируя на переплавку в гараж — безусловно, испытывал Тарас Изотович некий дискомфорт и угрызения совести за свои противоправные действия. Однако, глушил он этот стыд мыслью, что не так уж он подрывает обороноспособность страны, потому что на текущий политический момент в мире — детант, разоружение и разрядка. Поэтому, можно сказать, в свете выполнения обязательств СССР перед ООН действовал Тарас Изотович. Опять же: ну, именно он умыкнул аккумуляторы, так на что в этом случае пойдет драгметалл? На высшего достоинства ювелирные украшения, на вековой сохранности предметы материальной культуры, на поднятие настроения и украсивление наших женщин-тружениц. А не соверши этого он. Тарас Изотович? Ведь всё равно на расхищение обречено всё войсковое имущество И упрет аккумуляторы заграбастый безвестный прапорщик, продаст криворуким подпольным ювелирам, а те? Те методом вульгарнейшего литья наварганят перстни-кастеты для рокеров, мотоциклетных головорезов: перстень с ликом Мефистофеля, это у них распространенный сюжет, или ещё — змий, насилующий наяду, или с крышкой перстень, под масонский, с отделением как бы для яда, а там презерватив лежит или же кокаин.

Вот такими мыслями обелял себя, проезжая по военной бетонке, генерал Цаплин. И еще вскипала в нём сердитость оттого, что в стране, которая подлинным величием могла бы вознестись до небес, всё идёт шиворот-навыворот, и всяк человек, поутру продрав глаза, уже не в ладах с законом, хоть по всем статьям он человек не подпорченный и приятный. Вот натягивает он поутру ворсистые финские кальсонетки, — а куплены они у фарцовщика. Вот кресьянин влажную мешанку преподносит индивидуальному хряку, а комбикорм тот куплен у расхитителя, больше негде. Вот жена, чтобы в службу идти, надевает пальтецо, а воротник на пальтеце из енотовидной собаки, добытой браконьерским путём. А выделывал шкурку данной собаки скорняк-нелегал, потому как и этот промысел запрещён частым лицам, и серную кислоту для выделки шкурок, поскольку негде её купить, тибрил для скорняка то ли шурин его, то ли деверь, работающий с медью на заводе «Москабель». И чего ни коснись — всё-то человеку нельзя, заборонено, карается, преследуется, наказуемо. Ты умеешь, и руки чешутся сделать, — а не моги!

И в сердитости стихами подумал про отечество генерал Цаплин:

Вот вам молот, вот вам серп,

Это наш советский герб.

Хочешь жни, а хочешь куй -

Всё равно получишь хуй!

А в то же время, если честно: как там у них, в капиталистическом мире? А вот у них как: миленький, ты что-то умеешь? Да ещё и рвение есть это реализовать? Так сделай одолжение, вовлекайся, и оплату получи за труд честь по чести. Ты — скорняк? Так скорее приступи к своему ремеслу. Ибо редкое оно и мало охотников этим заняться: копошиться в склизлой и вонькой мездре, в прирезях жилок, над кислотными ваннами, и ногти отслаиваются, и дыхательным путям не полезно. А ты ювелир? И ещё архипервой руки? Так скорей за верстак: по западным обществам не ахти богато желающих стать ювелирами: то одарённости и на донышке не наскребается, и кислоты, кислоты кругом, да ещё разогретые, и сиднем сидишь за верстаком, отчего гиподинамия тебе гарантирована, и глаза ломай в бинокулярах, и гангстеры, чего греха таить, всегда точат зубы на ювелира.