Дмитрий Евдокимов - Добрые времена

— Заберите, или выкину!

— Обидишь! — слегка застряв в дверях, ответила женщина и исчезла.

Непередаваемо гадливое чувство охватило Романа. Боже, какой стыд. Ему дают взятку. За что? Ведь он только защитил обиженную. Неужели обязательно надо было дарить этот коньяк?

Наутро он рассказал Василию Федоровичу о случившемся. Тот слушал молча, запустив пальцы в седую гриву и не глядя на Романа.

— Да, неловко получилось, — сказал он наконец. — К журналисту ничего не должно приставать. Самое страшное, если твое перо служит нечистому делу.

Он поднял голову и взглянул на Романа.

— Очень ты доверчивый, парень. Трудно тебе будет. Мне ведь вчера из завкома звонили по поводу твоей статьи.

— А разве что не так? — встрепенулся юноша.

— Надо было тебе с ними потолковать, прежде чем статью помещать. Понимаешь, твоя «обиженная» не в первый раз с соседями не сходится. На прежней квартире ее «травили», завком пошел навстречу, помог с обменом, и теперь тут «изверги».

— Может, совпадение? — неуверенно предположил Роман.

— Навряд. В завкоме по-другому считают. Просто бьет она на отдельную квартиру.

— Не может быть! — ахнул Роман.

Василий Федорович покачал головой.

— Теперь дадут, куда деваться. Ты ей здорово помог. Поэтому она тебе коньяк и всучила.

Поглядев на Ромкино огорченное лицо, грустно улыбнулся:

— Эх ты, простая душа! Будь покритичнее к людям, умей ложь от правды отличать. Но боже тебя упаси впасть в безверие. Это самая опасная болезнь для журналиста. Лучше тогда сразу из газеты уходить...

Приближался Новый год. Весь наличный состав собрался в кабинете редактора, чтобы спланировать предновогодний номер.

— Надо людям создать праздничное настроение! — значительно сказал Николай Иванович. — Какие есть предложения?

— Хорошо бы добрый очерк о какой-нибудь рабочей династии, — сказал Василий Федорович, эффектно пустив колечко дыма.

— А конкретно? — спросил редактор, слегка поморщившись, поскольку он был единственным в редакции, кто не курил.

— Хотя бы Крутовых взять, — елейным голосом сказал Демьянов. — Роман, я думаю, мог бы...

— Не надо, — твердо сказал Роман.

— А что, идея! — обрадовался Самсонов.

— Братцы, кончайте! — взмолился Роман. — Будет налицо злоупотребление служебным положением...

Хохотали все долго. Потому что весь наличный состав положительно относился к Ладе и горячо одобрял «наметившийся прогресс в отношениях», как любил выражаться Николай Иванович.

— Возьму Князевых, — повернулся Роман к Демьянову. — Девять детей. Мать передовая станочница, отец слесарь по ремонту. Сами же рассказывали...

— Семья интересная, — поддержал Самсонов. — Недавно им четырехкомнатную квартиру дали. А что? Так и дать — репортажи с предновогоднего новоселья. Строк двести и плюс три-четыре фото. Записываю. Что еще?

— Роман у нас стихоплет, пусть даст несколько теплых четверостиший, посвященных передовикам, — предложил Василий Федорович.

Роман сосредоточенно почесал в затылке.

— Что, опять не согласен? — покосился на него редактор.

— Так ведь без вдохновения... — промямлил Роман.

— У газетчика всегда должно быть вдохновение, — отчеканил Самсонов. — Понял?

— Понял, — вздохнул Роман.

— То-то же! Что еще?

— Информашки на первую о победителях сделаю сам, — сказал Василий Федорович. — А для четвертой требуется «оживляж».

— Будет праздничная афишка, — сказал Роман. — Новогодний бал молодежи, елки, лыжные соревнования, хоккей.

— Мало, — возразил Самсонов.

— Может, шпек? — спросил Демьянов.

— Что, что? — не понял Роман.

— Ну, перепечатка. Скажем, возьмем какую-нибудь юмореску из «Крокодила». Пусть народ посмеется.

— Может, мне попробовать? — предложил Роман.

— Что именно?

— Ну, что-нибудь вроде рождественской сказки.

— А о чем?

— Есть одна идейка...

— Ну что ж, попробуй, — одобрил Самсонов.

Из репродуктора раздавалось знакомое покашливание диспетчера. «Первый, второй, третий» — началась привычная перекличка. Не прерывая обсуждения номера, все прислушивались к тому, что говорится на диспетчерском часе. Он проходил довольно мирно, поскольку завод уже рапортовал о досрочном выполнении годового плана.

Однако без конфликта не обошлось. «Возмутителем спокойствия» оказался начальник литейного цеха.

— Борис Алексеевич, тут есть один вопросик. Может, он прямого отношения к плану не имеет...

— Ну, давай. Что ты там мнешься?