Дмитрий Евдокимов - Добрые времена

Роман было насупился, но потом вдруг заулыбался:

— Ребята, я рад. Понимаете. Так рад! Это ведь как второе рождение. Я чувствую в себе такие силы, я такое сотворю. Ого-го!

Обняв Ладу и Евгения за плечи, Роман прошел с ними в комитет комсомола, потом в редакцию, принимая поздравления и радуясь как ребенок.

И дома, уже поздно вечером, он нет-нет да и начинал улыбаться каким-то особым светлым мыслям.

— Коммунист! Я теперь коммунист, — повторял он про себя.

Вскоре Роман и Лада уехали в подмосковный санаторий. Лыжные прогулки, сытный обед, послеобеденный сон, вечером — кино. Бездумно и безмятежно бежали день за днем.

Вот и сегодня сразу после завтрака они встали на лыжи. Скользили меж высоких елей, образующих зеленый туннель, лучи яркого солнца, пробиваясь сквозь ветки, рисовали на сугробах синие узоры. Лыжня внезапно пошла под уклон. Роман, шедший первым, со скоростью вылетел на поляну. Здесь тормознул, ожидая Ладу. Среди стволов показалась ее пушистая красная шапочка. Вот и она сама. Увидела Романа и вместо того, чтобы затормозить, громко сказала «ой» и шлепнулась.

Роман рассмеялся, а Лада тут же обиделась.

— Почему ты смеешься?

— Потому что смешно. Упала на ровном месте.

— Издеваешься? Нет чтобы поймать!

Он поднял ее и громко чмокнул в розовую щечку, но Лада надула губы и не разговаривала с ним до возвращения в корпус. После обеда они, как обычно, улеглись на свои кровати, Роман принялся за чтение журнала. Неожиданно он услышал всхлипывание.

— Ты чего?

Всхлипывание усилилось. Роман отбросил журнал, перебрался к Ладе на кровать, нежно обнял ее за плечи:

— Ты чего? — повторил он. — Заболела?

Лада уткнулась в его плечо.

— Ну скажи чего-нибудь! — потребовал Роман.

— Ты-ы меня — я не-е лю-бишь! — всхлипывая, сообщила Лада.

— С чего ты взяла? — вскрикнул Роман.

— Смеялся, когда я упала. И вообще не разговариваешь. Только читаешь!

— Так о чем говорить, когда все в порядке? — рассмеялся Роман, вспомнив старый анекдот.

— Вот, вот. Не о чем со мной говорить, потому что я глупая.

— Что за ерунда!

— Нет, не ерунда. С Немовым есть о чем разговаривать, а со мной нет.

— Здрасьте пожалуйста! Ладно, давай разговаривать!

— Не буду. Я на тебя обиделась.

— Замечательный образец женской логики.

— Скажи еще, что я глупая.

— Глупая! — сказал Роман в сердцах.

Снова послышалось всхлипывание.

— Ну ладно, прекрати! — он поцелуем стер слезы на ее щеках. — Давай поговорим.

— Ты меня любишь?

— Люблю.

— Честно?

— Честно.

— А жизнью ты доволен?

Роман рассмеялся:

— Ничего себе вопросик!

Лада опять надула губы:

— Все-таки ты меня глупой считаешь!

— Да нет же! Наоборот. Вопрос, я сказал бы, философский. Однозначно не ответишь. Понимаешь, раньше для меня интеллигентский треп, остроумие было главным. А сейчас у меня есть дело! Я чувствую, что моя работа нужна. Понимаешь? Вот что главное. Особенно теперь, когда вступил в партию. И есть ты. И будет еще кое-кто...

— Ой, слышишь?

— Что?

— Он бодается!

Роман действительно почувствовал ритмичные толчки.

— Надо же, какой настырный!

— В тебя, — хохотнула Лада. — Как мы его назовем?

— Константином... Это по-латыни значит «постоянный».

Всего двенадцать дней их не было на заводе, а новостей! Уже вечером забежал Немов:

— Кричите «ура»! Уломал я все-таки директора и главного инженера. Будем внедрять АСУ.

— Какая еще такая оса тебя укусила? — рассмеялся Роман.

— Профан! — обиделся Немов. — Вовсе не осу, а АСУ! Понятно? Автоматизированная система управления. Есть уже договоренность с министерством. Будем закупать в Минске комплекс электронно-вычислительных машин.

— Это, наверное, дорогое удовольствие? — осторожно спросила Лада.

— Еще какое! — радостно подтвердил Немов. — Больше трех миллионов.

— Ого! — только и сумел сказать Роман.

— Не огогокай, пожалуйста, — сказал Немов. — Это окупится за год, потому что мы наконец сумеем ликвидировать штурмовщину.

— Электроника ликвидирует штурмовщину? — недоверчиво произнес Роман.

Немов внимательно уставился на друга:

— Ты хоть понимаешь, отчего у нас то и дело лихорадит цехи?

— Может, руководители плохие? — предположил Роман. — Потом, нарушения дисциплины...

— Это все, конечно, сказывается, но главная причина в плохом планировании.

— Планировании? — переспросил Роман. — А плановый отдел на что?