Дмитрий Евдокимов - Добрые времена

Он легонько обнял ее за плечи и осторожно поцеловал. Ожидаемого сопротивления не последовало. Она смотрела на него испытующе и несколько насмешливо.

— Что? — спросил Роман.

— Какой ты холодный! — сказала Людмила. — И ноги, наверное, все в снегу.

— Это точно, — согласился Роман. — Сейчас бы на русскую печку...

— Идем, обогрею, — пригласила Людмила. — У меня даже коньячок есть.

— А ты одна живешь?

— С соседкой. Так пошли? Что стоять-то?

Они вошли в по-старинному просторную прихожую.

— Раздевайся, раздевайся. Разговаривай нормально. Соседка у меня глухая, не разбудишь. Проходи сюда.

Она щелкнула выключателем, и Роман увидел уютную комнату.

— Вот садись сюда, за стол, — командовала Людмила. — Ну-ка, покажи носки. Так и есть, мокрые. Снимай. Сейчас дам свои шерстяные. Я в них на лыжах хожу, так что они номера на два больше. Будут тебе как раз. Ну, посиди, я сейчас.

Она вернулась минут через десять уже в голубом стеганом халатике.

— Сняла с себя все. Устаешь в этой сбруе, — просто объяснила Людмила, расставляя на столе рюмки и тарелочки.

— Я есть не хочу, — запротестовал Роман.

— А мы не есть, только закусывать будем, — озорно рассмеялась Людмила.

— Да не суетись ты, — протестовал Роман.

— Сейчас, сейчас!

Наконец она села рядом так близко, что касалась его плечом.

— За что мы выпьем? — спросила Людмила.

— За Новый год, за новое счастье!

— Правильно, за новое счастье!

Она выпила и подставила свои полные губы. Роман тоже выпил и неторопливо поцеловал ее.

— Как, сладко? Правда, лучше закуски? — рассмеялась Людмила. — Согрелся, или еще по одной?

Потом она резво вскочила, подбежала к стоявшей в углу радиоле, поставила пластинку и снова села рядом с ним, прижавшись уже всем телом.

— Так хорошо!

Музыка и коньяк туманили голову. Людмила с готовностью отвечала на его объятия и льнула к нему все больше. Неожиданно она отпрянула.

— Подожди, Рома, — сказала жарким шепотом. — Я хочу сказать...

— Зачем говорить? — снова потянулся к ней Роман.

— Нет, послушай меня. Я ведь не девочка...

Роман рассмеялся, вспомнив свой разговор с Ладой.

— Ну, и я не мальчик.

— Но пойми меня правильно. Если это случится сегодня, не прощу ни себе, ни тебе. И встречаться мы с тобой больше никогда не будем. Вот выбирай. Или потерпи, тогда, может, в следующий раз... Или...

«Следующего раза может и не быть», — мелькнула у Романа ироническая мысль, и он тоже жарким шепотом сказал:

— Или!

— Тогда подожди, я разденусь.

Свет погас, и он услышал:

— Иди сюда!

Скидывая на ходу все с себя, Роман ринулся на зов.

— Да тише ты. Как зверь голодный, — шептала Людмила.

— Какая ты богатая, — прошептал он ей на ухо.

— Хорошего человека должно быть много! — ответила она полусонно.

Роман проснулся, как от испуга. Ему почудилось, что на него укоризненно смотрит Лада. Он повернул голову и при утреннем сумеречном свете принялся рассматривать лицо Людмилы. Ему стало как-то нехорошо, стыдно, неуютно, будто он совершил предательство. Но вот сонная, еще не открывшая глаз Людмила вновь потянулась к нему и стала жарко целовать в лоб, нос, губы. Неожиданно Роман почувствовал, что на него что-то капнуло.

— Ты плачешь? Почему?

Людмила всхлипнула.

— Ну а все же?

— Почему я такая несчастная? Стоит с хорошим человеком познакомиться... и обязательно что-нибудь не так...

Роман вспомнил рассказ Лады.

— Слушай, а почему ты с Петром Крутовым поссорилась?

Глаза Людмилы стали мгновенно сухими и злыми:

— Лада трепанулась?

— Она просто сказала...

— Просто. Не ссорилась я с Петром, вот ведь какая история.

— Не ссорилась? А почему же расстались?

— Потому. Долго объяснять. Впрочем, тебе расскажу. Как будущему писателю, — усмехнулась она. — Я ведь в этом поселке родилась и выросла. По соседству со мной жил парень один. Витькой звали. Хороший был парень. Мы с ним в одной школе учились. Любили друг друга с первого класса. Когда выросли, жениться надумали. Но он вдруг со шпаной связался, магазин обворовали. Посадили его. Ревела я, как над покойником.

А потом с Петром познакомилась. Он только из армии вернулся. Ходили, гуляли. Однажды вечером сидит он у меня здесь, в этой комнате. Вдруг Виктор входит в телогрейке. Прямо из мест заключения. Ощерился:

— Вот какая наша любовь. Думал, дождешься.

И на Петра кинулся. Дрались они страшно. Но Петр сильней. Ударил так, что Виктор упал и лежит.