Титью Лекок - Закон бутерброда

Палома провела рукой по своему декольте, словно проверяя, на месте ли цепочка. Если только не затем, чтобы отвлечь Кристофа от размышлений и вернуть к сексуальной прозе жизни.

Убедившись, что его взгляд прикован к ее грудям, она заговорила снова:

– Вот список ключевых слов, которые должны присутствовать в материале.

Она протянула ему листок, и он с отвращением его взял.

“Мусульманский – арабы – свинина – свинья (врезка: Почему мусульмане не едят свинины) – французский – столовая – Республика – светский – играть на руку – равенство – дети – скандал – исламизация”.

Проблема была не в словах, а в том, что ему вообще задают некий список. Что какая-то программа решает, какова должна быть работа журналиста-человека. Он все больше убеждался, что главное неравенство в современном обществе – это неравенство между теми, кто дает команды машинам, и теми, кто повинуется командам машин. Отныне, при этом новом режиме, Кристоф относился ко второй категории. Ну… пусть даже косвенно, поскольку у него нет доступа к самой программе и он получает распоряжения от Паломы, олицетворяющей ее человеческий и сисястый интерфейс. К счастью, у него еще оставалась известная свобода маневра. На основе одного и того же списка он мог сочинять прямо противоположные тексты – вплоть до того момента, когда программа научится считывать коннотации слов и построение фразы. Но пока математическая формула не может расшифровать иронию, у него еще остается толика покоя.

Дабы не сдаваться сразу, он предупредил Палому:

– Как ты понимаешь, я не стану писать про “еще один скандал, республиканская школа охвачена ползучей исламизацией”. Я сделаю ровно наоборот. Напишу статью про то, что никакого скандала нет. Сильно подозреваю, что, если поговорить с директором школы, выяснится, что причиной его решения стало урезание бюджета. Вообще-то настоящий скандал – это влияние бюджетных сокращений на питание наших детей.

Она улыбнулась терпеливой, понимающей улыбкой:

– Что касается ракурса, тут у тебя полная свобода рук. Это уже не моя поляна. Все, что мне нужно, это чтобы статья была на сайте к часу дня и содержала ключевые слова. А твоя редакторская политика, тон, подача – это все меня не касается. Ты же знаешь, я не диктатор.

Выходя из переговорной, он обвел взглядом редакцию. На кого навесить это ярмо? Он старался быть беспристрастным, но видел, что журналисты в шоке от новой рабочей методы. На данный момент машина диктовала им всего два текста в день, но что будет, если объем обязаловки возрастет? Что случится в тот день, когда вместо планерки они станут проводить языческую церемонию, простираясь по очереди перед компьютером Паломы и получая ежедневные директивы? Наверно, все уйдут работать в другие места, но ведь в конечном счете сайтов, не отравленных этими достижениями, просто не останется.

Он потряс головой. Он на дне пропасти. И каждое утро, просыпаясь, убеждается, что все больше вползает в депрессию. В те редкие минуты, когда они пересекались с Клер, она упрекала его за отвратительное настроение. К тому же не отпускает какая-то нутряная головная боль. Он потер виски и направился к Ванессе. Она все поняла, едва он подошел. Посмотрела на него с выражением юной девственницы, назначенной в жертвы на празднестве солнцеворота. И молча взяла у него протянутый листок.

Он вернулся к письменному столу.

…Перенос предприятия на новое место повлечет за собой сокращение 350 рабочих мест на заводе Севера. Профсоюзы заявляют, что не отступят от своих требований.

Он даже не проверил IRC . С тех пор как Поль не разговаривал с Марианной, чат напоминал выжженную равнину с проносившимися на экране пыльными смерчами. У него не было даже друга, которому можно поплакаться. Полное одиночество. Конечно, он знал, что в этом дивном офисном мире ненависть к одному из коллег – довольно частое явление. Мир труда с его тонкой смесью силовых отношений, соперничества и скученности порождал этот вид нездоровых, извращенных связей. Но на сей раз Кристофа не покидало чувство, что он съеден заживо. Не только самой Паломой, но и собственным негативом по отношению к ней. В нем не осталось ничего, кроме желчи и подавляемого бешенства.

Марианна отвела Леони в школу, вернулась домой и уселась за стол. Сегодня ей предстояло заняться единственным делом: искать работу. Но этот императив вгонял ее в такой ступор, что для начала она решила пополнить свой блог “Гугл-знает-все”.