Тонино Бенаквиста - Все для эго

Никто не мог также предположить, что в один прекрасный день кассета застрянет в аппарате и упрямо не захочет вылезать обратно. Мы так активно его эксплуатировали, что рано или поздно это должно было случиться.

– Ничего страшного, дорогой, достаточно отвезти его Бернару, у нас гарантия еще на три недели.

– Я поеду завтра.

– Только обязательно завтра, а то дети нервничают…

Но я не поехал ни завтра. Ни послезавтра.

– Папа, ты же обещал!

– Дорогой, ты воспринимаешь это как тяжкую повинность, поэтому естественно, что ты об этом забыл.

Нет, Софи, это недостаток не памяти, а смелости.

– Папа, мне обязательно нужно посмотреть кассету с «Гамлетом», которую мне дала учительница английского, у меня контрольная через неделю!

– Не понимаю, зачем тебе смотреть этот фильм? Разве в наше время у нас были кассеты, чтобы изучать Шекспира? Нет. Мы читали книги, как все люди на протяжении долгих лет!

– Ну не сердись…

– Натали надо записать то, что идет по телевизору, пока она в школе. А я уже пропустила три серии «Лина – цветок Бахии».

– Черт подери, да съезжу я завтра!

Вместо этого я битый час в сотый раз теребил аппарат, пытаясь достать кассету вилкой. Чудовищная глупость, заранее обреченная на неудачу. Мне кажется, я даже расплакался перед кнопкой eject . Такого со мной не случалось со смерти отца. И это сделало стену одиночества, окружавшую меня, еще выше. Вечером – ледяное молчание домашних. И взгляды украдкой.

– Дорогой… Я могу сама съездить, если у тебя нет времени, он не такой уж тяжелый, я прекрасно понимаю, что ты не хочешь встречаться с Бернаром, но я с ним поговорила, и он даже предложил заехать…

– Никогда, слышишь,

НИКОГДА! Черт возьми, я сам все улажу, понятно?

Первый раз в жизни я повысил голос на женщину, которую люблю. Это было худшее из оскорблений. Софи вышла из-за стола, белая как мел, а в глазах детей я увидел себя палачом. Страх и несправедливость поселились в нашем доме.

У нас с Софи все было прекрасно, пока этот чертов видеомагнитофон не сломался. Когда я говорю «все», я имею в виду и наши ночи. Наши полные нежности, жара и ласок ночи. Потому что даже здесь магнитофон сыграл роль, о которой никто не догадывался. Даже моя супруга, которая не подозревала о причинах моей невиданной доселе пылкости. Да и как она могла догадаться, что в то время, когда вся семья уже мирно спала, я в одиночестве смотрел фильмы с такими вызывающими названиями, как «Вставь мне везде» или «Кларисса – дитя порока». Надев наушники, с пультом в руке, я обжирался непристойностями без малейшего стыда, но с некоторой опаской быть застигнутым врасплох, как школьник, что рассматривает «Пентхауз» без ведома кассирши. После доброго получаса порнушки я подбирался к своей спящей красавице и более или менее талантливо пытался изобразить все те безумства, которые все еще стояли у меня перед глазами. Я рисковал. Она позволяла захватить себя. Мы не знали, что второе дыхание нашей любви пришло именно оттуда. Я пытался понять, что с нами происходит. И это называлось счастьем.

Пока «Течка шлюх» не застряла в магнитофоне.

Можете себе представить ужасные последствия, к которым это могло привести? Сценарий без всяких неожиданностей, сценарий, каких сотни: изумление Бернара, сплетни его жены, слухи, расползающиеся по деревне, стыд моей семьи, растерянность Софи и так далее до самого эпилога, который я не смею даже вообразить. И хотя половина деревни занималась тем же самым, я стану идеальным извращенцем, совершившим одну-единственную ошибку: я сделал свои фантазии публичным достоянием. Чтобы этого избежать, я все перепробовал. Я пригласил приятеля – мастера на все руки, но, к несчастью, он не смог ничего сделать. Я умолял техника из городка, но ему требовалось слишком много времени. Я даже попытался собрать денег, чтобы купить новый, и заставить всех поверить в чудесное выздоровление, но мне это не удалось. Все эти уловки лишь отдаляли час расплаты и усугубляли презрение самых дорогих мне людей.

Пока я не додумался выпустить на волю дремавшего во мне преступника, чтобы выбраться из этого дерьма.

В 19.30 этого прекрасного июньского воскресенья я решил, что кошмар закончился. Днем события развивались как в классическом детективе, и признаюсь, я пережил одно из самых сильных ощущений. Мы думаем, что знаем себя, мы считаем, что наши границы давно определены раз и навсегда, и вот однажды утром мы замечаем в себе черты жулика и понимаем, что мошенничество – наше истинное призвание. После этого ничего уже не будет как прежде.