Дарья Доцук - Голос

Но нет, я не дам приступам снова меня опозорить. Ничего, у нас с бабушкой дома свой книжный клуб. И вообще, разговоры о книгах – это ведь очень личное, тут нужно доверие, потому что иногда говоришь о персонаже и вдруг понимаешь, что на самом деле говоришь о себе.

Громкое обсуждение прервалось, когда в холле послышались голоса: по крутой винтовой лестнице осторожно спускались ученики школы компьютерной грамотности.

– Ну что, дамы и господа, в следующий раз у нас «Лотерея» Ширли Джексон, – сказал Стас и продемонстрировал клочок бумаги с названием рассказа.

Глеб попрощался и поспешил к дедушке. Яна и Анечка ушли. Стас что-то искал в своем безразмерном рюкзаке.

Только я на цыпочках вышла из своего укрытия, как Стас резко обернулся и прижег меня взглядом. Глаза у него были светло-серые. Не знаю отчего, но светлые глаза всегда заставляют меня испытывать беспокойство.

Я замерла в проходе. Мы стояли совсем близко, но будто в разных концах читального зала. Видимо, я не ошиблась: книжный клуб – это закрытое общество.

– Извините, я тут книгу искала… – пробормотала я.

– Не нашли?

Я что-то промычала и беспомощно оглядела стеллаж.

– Мифология, – покивал Стас. Мне показалось, или в его голосе послышалось одобрение? – А «Страну аистов» читали? – спросил он чуть приветливее и снял с полки книгу.

На черной обложке поблескивали бронзовые доспехи с пугающей темнотой вместо рыцарского лица; название извивалось золотистыми готическими буквами.

– Это легенды Восточной Пруссии. Стóящая штука, много нового узнаёшь о родных местах.

– Спасибо. Правда, я тут скорее турист – к бабушке приехала. Но я давно собиралась что-нибудь про Восточную Пруссию почитать. Спасибо!

– Да не за что. – Он сдержанно улыбнулся и зашагал к выходу.

По дороге домой бабушка спросила заботливо:

– Струсила?

А ведь почти не струсила. Но стыдно было признаваться, что целый час простояла за шкафом и в обсуждении участвовала только мысленно. Зато мне Стас книгу посоветовал!

– Что за книжка? – встрепенулась бабушка.

– «Страна аистов». Прусские легенды.

– Интересно. Никогда не слышала! Ну а в клуб-то в следующий раз пойдешь?

Я пожала плечами.

– Ну, не всё сразу, – вздохнула бабушка. – Сейчас буду тебя пирогом откармливать – для смелости.

До панических атак я больше всего любила макароны. И чтобы много сыра! А по праздникам мама готовила чахохбили, оно все утро побулькивало на плите, а из миски на столешнице выглядывала темно-зеленая горка кинзы. По дому разносился горячий запах тушеных томатов и специй. Счастливый, домашний запах.

Я скучала по этому чувству – когда хочется что-то съесть. Не по ощущению голода, а именно по аппетиту, предвкушению чего-то вкусного. Между приступами тошноты я утратила способность наслаждаться едой. Еда стала обязанностью. Я давно не вставала на весы, но похудела сильно, видны были все ложбинки между костями.

На ужин была паровая курица с овощами. С тех пор как бабушке удалили желчный пузырь, она питалась исключительно из пароварки и временами чувствовала себя ужасно обделенной. Тогда она прописывала себе два куска пирога. («Потому что один – это не порция, а дразнилка какая-то!»)

Когда мы сели за стол, бабушка подытожила:

– Видишь, как хорошо, что сходила! И настроение сразу совсем другое!

– Угу, – промычала я и поковыряла кусок курицы.

Нужно есть хотя бы немного, чтобы таблетки усваивались. Иначе можно желудок испортить – так мама говорит. Начатая упаковка дитимина лежала рядом с бананами в хрустальной вазе для фруктов – бабушка положила на видное место, чтобы я не забывала принимать после еды.

Дитимин пришел на смену картаксеролу, от которого довольно быстро пришлось отказаться. Не знаю, может, стоило послушать Бычкова и не читать отзывы в интернете. «Каждый организм индивидуален, не всегда удается сразу подобрать препарат», – оправдывался Бычков.

Дитимин действовал получше, Бычков был в восторге от своих врачебных способностей. Я стала легче засыпать и иногда даже пользовалась лифтом, хотя мне по-прежнему казалось, что он вот-вот сорвется. Но отец говорил, что надо себя «воспитывать», вот я и воспитывала.

Тревога следовала за мной повсюду, только во сне я получала передышку. Не знаю, чему так радовался Бычков. Наверное, для него я была просто любопытным случаем.

Я почувствовала, как вдруг сдавило горло – опять слезы. Ну почему слабость так и лезет? Почему я такая жалкая и беспомощная?