Дженнифер Доннелли - Чайная роза

— Сегодня днем я видел Винсента в городе, — продолжил Анри. — Он похудел так, что я с трудом его узнал. На нем старый жакет и поношенные брюки. Издали я принял его за бродягу. Он пригласил меня посмотреть свои работы.

— И что?

— Поразительно. Тебе следует увидеть его натюрморт с кофейником и портрет мальчика-зуава… Боже, что за цвета! Это так сильно, так оригинально…

— Иными словами, продать это нельзя.

— Ну… — протянул Анри, с надеждой глядя на друга, — может быть, если за это дело возьмется лучший парижский торговец картинами…

Ник сделал глоток вина и ответил ему красноречивым взглядом.

— Но ведь попробовать ты можешь?

— Да. — Ник опустил бокал, но рука так затряслась, что бокал разбился.

Анри вскочил и начал вытирать стол.

— Никлас, какой ты неуклюжий… Посмотри, все вино вылилось в тарелку. — Тут Бессон заметил, что Ник так и не притронулся к еде. — Почему ты не ешь? Не нравится?

Сомс не ответил. Грудь стиснуло так, что стало невозможно дышать.

— Никлас, что с тобой?

— Анри, я… — Он с трудом выдавливал слова. — О боже…

— Скажи, что случилось! Ты заболел?

Ник посмотрел на друга и потянулся к его руке.

— Сегодня я… написал отцу. — Увидев, что лицо Анри побелело, он поспешил закончить фразу. — Сообщил ему… что не вернусь домой.

Анри опустился на колени и прикоснулся к его щеке. Ник привлек друга к себе, обнял и понял, что тот плачет.

— Анри, ты что? Я думал, ты обрадуешься.

— Идиот, я плачу от радости. За самого себя. И от обиды за тебя. За все, что ты потерял. Дом, семью., все остальное.

— Успокойся. Все в порядке. Теперь мой дом — это ты. И моя семья тоже.

В тот вечер они много плакали. И смеялись тоже. Ник знал, что он еще долго будет жалеть о своем решении. Но решение было правильное. Они вернулись в Париж в середине августа. Ник снова окунулся в свой мир, решив обеспечить друзьям деньги и признание. Работы Анри начали продаваться. Два холста у Дюрана-Рюэля, три в «Гупиле». Когда на смену августу пришел сентябрь, а Ник так и не получил письма из дома, он решил, что отец выполнил свою угрозу и между ними больше не будет никаких контактов. Это причинило ему боль, но он с ней справился. Они с Анри любят друг друга, а это главное. Тогда он думал, что их счастье будет длиться вечно…

Кеб резко остановился на восточном конце Ирвинг-плейс, и толчок отвлек Ника от воспоминаний. Он вылез, достал бумажник и расплатился с кебменом. «Здесь живут местные потомственные аристократы», — подумал он, окинув взглядом соседние дома. Потомственные? Ник улыбнулся. Сколько поколений насчитывает это потомство? Два? Одно? Впрочем, какая разница? Лишь бы здешние жители покупали его картины.

А они покупали. В 86-м Дюран-Рюэль привез сюда триста полотен импрессионистов, и успех был оглушительный. Здесь было много богатых и образованных людей, ценивших новое искусство. Что ж, он сможет многое им предложить. Перед отъездом в Америку Сомс перевел на счет своей галереи тысячи фунтов — почти все, что у него имелось, — и отправил бывшим коллегам телеграмму с описанием того, что нужно прислать в арендованный им склад. Картины прибудут через неделю. А когда это случится, он встретит их словно старых друзей. Каждая из них — частичка жизни ее автора, частичка его души. И частичка его жизни тоже. Его и Анри.

Если он добьется успеха и сумеет создать рынок для новых художников, обеспечить доход, который позволит им продолжать работать, это сполна вознаградит его за перенесенные страдания.

По дороге к агенту он продолжал улыбаться. «К черту Экхардта! — думал Ник. — Я не собираюсь думать о неминуемой смерти. Ни сегодня, ни завтра. Мне предстоит важная работа, и я доживу до ее успешного завершения».

Фиона стояла в дверях дядиной спальни.

— Дядя Майкл… Дядя Майкл, вы меня слышите? Пора вставать.

Но спящий не отвечал. Он лежал на спине, закутавшись в простыни. На нем были грязная нижняя рубашка, кальсоны и дырявые носки.

— Может быть, он умер, — предположил Сими.

— Ты опять за свое? Он не умер. Мертвые не храпят.

Она снова окликнула дядю, а потом начала трясти Майкла. Он захрапел еще сильнее. Фиона похлопала его по щекам, потом взяла под мышки и подняла. Он повалился на спину. Разозлившаяся девушка ткнула его кулаком и пошла в ванную.

Во время первой бессонной ночи в Нью-Йорке Фиона пришла к выводу, что дядя не должен потерять свой магазин. От этого зависела его и ее жизнь. Вчера днем она уложила Сими поспать, а сама пошла за продуктами. Приличный магазин Фионе удалось обнаружить только через семь кварталов. Словоохотливый владелец спросил, кто она такая, а потом сказал, что знаком с ее дядей и знает, как тот упорно работал, чтобы купить дом.