Дженнифер Доннелли - Чайная роза

Майкл фыркнул:

— Ваша судьба? Черт возьми, детка, я вас едва знаю.

Фиона отпрянула так, Словно ее ударили. «Ублюдок! — подумала она. — Если бы все сложилось по-другому, если бы твои дети приехали к моим родителям за помощью, мой па принял бы их совсем не так!»

— Я вижу, вы хотите очутиться на улице! — Ее гнев вспыхнул как порох. — Стать жалким бродягой! Ночевать под забором! Добывать еду в мусорных баках! И все только потому, что вы не можете справиться с собой. Думаете, другие люди не теряют близких? Думаете, вы один такой? Я чуть не сошла с ума, когда лишилась родителей, но выжила. И Сими тоже. У пятилетнего ребенка мужества больше, чем у вас!

Эти слова заставили Майкла остановиться.

— Ты еще не успокоилась? — Он полез в карман, достал какую-то вещь и бросил в племянницу. Та со стуком упала к ногам шарахнувшейся Фионы. — Вот! — крикнул Финнеган. — Забирай. Забирай этот гребаный магазин! Он твой. Только оставь меня в покое! Вопишь тут как баньши [28] Персонаж кельтского фольклора, привидение-плакальщица, вопли которого предвещают смерть. !

Он ушел, хлопнув дверью. На глаза Фионы навернулись слезы. Она уставилась в пол, не желая, чтобы их видел Сими, и только тут заметила предмет, брошенный дядей, — серебристый и ярко блестящий на фоне темного пола. Ключ! Слова Майкла эхом прозвучали в ее ушах: «Забирай его. Он твой». Девушка наклонилась, прикоснулась к ключу и тут же отдернула руку.

О чем она думает? Она что, с ума сошла? Владельцу магазина нужно многое знать — как заказывать необходимое количество товара, вести учет и сводить дебет с кредитом. Ни о чем таком она понятия не имела; это было по части Джо. «Но Джо здесь нет, верно? — спросил ее внутренний голос. Голос, который всегда напоминал то, что ей хотелось забыть. — Джо в Лондоне, с Милли Питерсон. А ты в Нью-Йорке, без работы, живешь в доме, который уведут у тебя прямо из-под носа, если ты не прекратишь распускать сопли и не найдешь способ помешать этому».

Едва пальцы Фионы сомкнулись на ключе, как на лестнице послышались шаги. Кто-то робко постучался, а затем со скрипом открыл дверь.

— Эй, Майкл! Ты здесь?

Девушка быстро сунула ключ в карман и выпрямилась.

— Эй! — В щель заглянула какая-то женщина. — Майкл? — Она вздрогнула. — О господи, как вы меня напугали… — сказала она, войдя в комнату и прижав к сердцу мокрую красную руку. Женщина была маленькая, крепко сбитая, круглолицая, с пышными каштановыми волосами и большими карими глазами. Ее рукава были засучены, на предплечьях застыла мыльная пена. — Я — Мэри Мунро. Снимаю у Майкла третий этаж.

— Я — Фиона Финнеган, а это мой брат Сими. Мы — племянники Майкла. Извините, что напугала. Я не хотела…

Мэри внимательно посмотрела в ее заплаканное лицо.

— Я слышала крик. Поэтому и спустилась, — с мурлыкающим шотландским акцентом сказала она. — Похоже, он встретил вас не слишком радушно.

Фиона слабо улыбнулась:

— Мы и не рассчитывали на теплый прием.

Мэри покачала головой:

— Пойдемте наверх. Вам не помешает чашка чаю. — По дороге она трещала не умолкая. Фиона узнала, что Мэри приехала в Нью-Йорк из Шотландии десять лет назад и живет у Финнегана уже три года с сыном и свекром. Ее муж погиб в результате несчастного случая на товарном складе. У дверей с ними поздоровался высокий мальчик лет четырнадцати. Мэри представила его как своего сына.

— Айен, вынь чашки получше и поставь чайник, — сказала она, усадив гостей за стол. — Сейчас я достираю белье, повешу его, а потом мы выпьем горяченького.

На кухне вкусно пахло хлебом, беконом и корицей. Раковина сверкала чистотой, а печь — свежей черной краской. Потрескавшийся линолеум был покрыт слоем мастики. На окнах висели тюлевые занавески. Скромно, но безупречно… Фиона вспомнила материнскую кухню, и на душе у нее сразу полегчало.

— Не хотите посмотреть на свою двоюродную сестру? — спросила Мэри, выжимая пеленки.

— Малышку? Так она здесь?

— Да. В гостиной. Славная девчушка. Я забрала ее сразу после похорон.

— Ох, слава богу… — перевела дух Фиона. — Майкл мельком упомянул, что его дочь живет у какой-то подруги, но не сказал где. И даже имени девочки не назвал.

Мэри покачала головой:

— Он и собственного-то имени не помнит… Малышку окрестили Элеонорой, в честь матери Молли. А мы зовем ее Нелл. Полюбуйтесь на нее. Я скоро закончу.

Войдя в гостиную, Фиона увидела пухлый кулачок, торчавший из корзины, и услышала веселый лепет. Она заглянула в корзину.