Дженнифер Доннелли - Чайная роза

Финнеганы отъехали от морского вокзала всего два квартала, но вид города и его жителей успел подтвердить то, что они слышали на «Британнике»: Нью-Йорк — город шумный и суетливый. Все куда-то торопились. Люди бежали по перекресткам, не обращая внимания на приближавшиеся экипажи. Какой-то мужчина в котелке читал на ходу газету и даже успевал переворачивать страницы. Другой вез тележку и одновременно ел сандвич. Женщина в прямой юбке и жакете с круглыми фалдами бодро шла по тротуару, расправив плечи, вздернув подбородок и покачивая перьями на шляпке.

Пока двухколесный кеб вез брата и сестру по Десятой авеню, Фиона и Сими жадно рассматривали выстроившиеся в ряд товарные склады. Там кипела жизнь. Лошади везли в типографии огромные рулоны бумаги, а на ткацкие фабрики — тюки хлопка и шерсти. Мужчины принимали через грузовые люки новенькие ковры, ящики с пряжей, застекленные шкафчики, пианино и грузили их на телеги, отдавая друг другу приказания типичной американской скороговоркой. Сестра и брат видели открытые двери прачечных, из которых валил пар, и краснолицых женщин, выжимавших простыни. Ощущали аромат жареного кофе, печеного хлеба и менее аппетитные запахи, которыми тянуло от мыловаренных фабрик и скотобоен.

«Да, Нью-Йорк не чета Лондону, — думала Фиона. — Он молод и порывист. Новый город, каждая улица и здание которого говорят о скорости и современности». Она вспомнила первую реакцию Ника. Когда пароход пришвартовался, Сомс, восхищенный увиденным, остановился на сходнях, задержав всех пассажиров первого класса.

— Нью-Йорк! — воскликнул он. — Фи, ты только посмотри на него! Город торговли, город промышленности. Город будущего. Взгляни на эти здания! Это воплощенный идеал художника. Дворцы честолюбия. Гимны энергии и прогрессу!

Воспоминание заставило Фиону улыбнуться. В этом весь Ник. Разглагольствует об идеале художника, в то время как она и тысяча других пассажиров мечтают поскорее сойти с этого проклятого парохода.

Сими, сидевший с краю, повернулся к сестре и сказал:

— Фи, а они нам обрадуются? Тетя Молли и дядя Майкл?

— Конечно обрадуются, милый, — с деланой уверенностью ответила она. Внутренний голос напоминал девушке: тетя и дядя понятия не имеют, что они с Сими вот-вот появятся у них на пороге. «А вдруг не обрадуются?» — нашептывал этот внутренний голос.

Фиона заставила его замолчать. Конечно обрадуются. Майкл — брат их отца. Близкая родня; они с ним поладят. Конечно, сначала он немного удивится — а как же иначе? — но потом окажет им гостеприимство. Она надела темно-синюю юбку и белую английскую блузку. На Сими был твидовый жакет и короткие штанишки, купленные в Саутгемптоне. Это наверняка произведет на хозяев хорошее впечатление. Фиона твердила себе, что им крупно повезло. В отличие от бедняги Ника, у них тут есть родня.

Во время поездки она выяснила, что Ник поссорился с отцом; именно это и заставило его бросить Лондон. Его отец владел банком и ждал, что однажды Ник сменит его на этом посту. Но у него были другие идеалы. Он был беззаветно предан тому, что называл новым искусством — произведениям группы парижских художников. Какое-то время он торговал там картинами, а теперь решил открыть в Нью-Йорке собственную художественную галерею и выставлять там только картины этих мастеров. Сомс называл их импрессионистами. Ник продемонстрировал ей полдюжины полотен, которые вез с собой. Сначала они показались девушке странными. Эти картины ничем не напоминали изображения детей, собак, целующихся парочек или охотничьих сцен, которые она видела в витринах магазинов и пивных. Но чем больше Ник рассказывал об идеях этих картин и самих художниках, тем больше они ей нравились.

Один из холстов — натюрморт с белыми розами, яблоками, хлебом и вином — находился на тумбочке, разделявшей их кровати; там Ник всегда мог его видеть. На нем стояла подпись «А. Бессон». Почему-то Фиону влекло к этой картине; она напоминала ей о Джо. О том, что она все еще скучает и тоскует по нему. Непонятно, каким образом это маленькое полотно умудрялось вызывать в ней такие чувства. Сомс объяснял это тем, что художник писал картину не красками, а собственным сердцем.

Хотя они расстались всего полчаса назад, Фиона уже скучала по Нику. Ужасно. Сегодня четверг. Они договорились встретиться в следующий четверг в его гостинице. Всего неделя, но для Фионы это была целая вечность. Она тосковала по его энтузиазму и оптимизму, по его тяге к приключениям и смешной непрактичности. Вспомнить хотя бы их первый совместный ужин. Когда они шли в столовую, Фиона была в панике. Понятия не имела, как себя держать. Какая из нее, к черту, жена джентльмена?