Дженнифер Доннелли - Чайная роза

— Но финал у этого романа оказался счастливым, не так ли? — спросил Стюарт. — Вскоре после этого ты вышла замуж?

— Да, — с улыбкой ответила она. — Сейчас я живу у Джо. В Гринвиче. Где ты будешь сегодня вечером.

— Это тот самый парень, которого ты знала с детства?

— Да.

— Хороший парень?

— Очень хороший.

— Могу себе представить. Ты просто цветешь, Фиона. Я никогда не видел тебя такой счастливой.

— Спасибо, Стюарт. Не могу дождаться момента, когда вы познакомитесь.

Стюарт потрепал ее по руке:

— Ник был бы рад за тебя. Ты это знаешь, правда?

Фиона кивнула и посмотрела на свою руку, лежавшую на руке Брайса. Кольцо Ника с их инициалами хранилось в шкатулке для драгоценностей; иногда она вынимала его и вспоминала своего первого мужа и лучшего друга. Теперь она носила обручальное кольцо Джо. И его прекрасного синего скарабея. Как и бриллиантовый перстень Ника. Только теперь не на левой, а на правой руке. Джо не возражал. Наоборот, говорил, что в долгу перед Никласом Сомсом за заботу о ней.

— И когда мы снова увидим тебя в Нью-Йорке?

— Через месяц. Теперь, когда ты приехал, я надеюсь восстановить лондонскую компанию. За последние месяцы от «Чая Бертона» остались рожки да ножки. Дел невпроворот, Стюарт. Ресурсы имеются. Представляешь, у нас даже есть собственная плантация! Но все придется начинать практически с нуля. Я вот что подумала… Ты не возражаешь против того, чтобы на время остаться здесь? Возможно, надолго. Конечно, за новое жалованье, соответствующее твоему новому посту президента компании «ТейсТи, Лондон».

— Я? Возражаю? Фиона, я надеялся на это с того момента, как только получил твою телеграмму с просьбой приехать. Ужасно соскучился по Англии. Наверное, старею. Когда сошел с поезда, чуть не заплакал. Приятно возвратиться на родину.

— Ох, Стюарт, это просто чудесно! Лучше не бывает! Я так рада!

— А ты сама-то как? Не жаль уезжать из Лондона?

— Конечно, жаль. Не хочется расставаться с дядей Родди и новой родней, но по старой я тоже соскучилась. Не могу дождаться, когда увижу Сими, Мэри и детей. — Фиона лукаво улыбнулась. — И даже Майкла. — Она действительно соскучилась по ним. Ужасно. В июле Фиона рассчитывала, что пробудет в Лондоне не дольше месяца. А сейчас октябрь на носу. И по «ТейсТи» она тоже стосковалась. Стюарт прекрасно руководил компанией в ее отсутствие, но Фионе не терпелось снова увидеть свой склад, свои фургоны и товарные вагоны.

— А как же муж? Он не возражает против твоего возвращения в Нью-Йорк?

— Мы не собираемся расставаться! — засмеялась Фиона. — Он едет со мной. Мы хотим проводить три месяца в Нью-Йорке, потом три месяца в Лондоне и так далее. Посмотрим, что из этого получится… — Она остановилась и показала Стюарту на здание из красного кирпича. — Мы пришли. Это и есть «Оливер».

— Ну, будь я проклят! Да она просто огромная! — воскликнул Стюарт и сделал несколько шагов назад, чтобы увидеть пристань целиком.

Фиона тоже осмотрела здание, довольная темпом ремонтных работ. «Оливер» вновь стоял во всей своей красе. Пятна копоти с фасада счистили. Рухнувшую стену восстановили. Окна и люки заменили. Балки и стропила поставили заново, а недавно настелили полы. На складе снова хранился чай. На втором этаже стояли ящики с новой смесью на основе «Ассама», составленной специально для компании «ТейсТи, Лондон». Следя за рабочими, поднимавшими доски на четвертый этаж, Фиона ощутила, как от реки внезапно повеяло холодом.

— Ну что, войдем? — спросил Стюарт.

— Иди и осмотрись. Я сейчас приду, — сказала она.

Когда Брайс исчез, Фиона пошла к Старой лестнице — точнее, к новой Старой лестнице, — чтобы немного посидеть у воды. Ей хотелось увидеть любимую реку, собраться с мыслями и справиться с чувствами, которые вспыхнули в душе при воспоминании о случившемся в день пожара на «Оливере». Она спустилась до середины лестницы и села на свою любимую ступеньку.

Над рекой летали чайки. Какой-то беспризорник рылся в глине, выкапывая очередное сокровище. Когда Фиона сумела справиться с собой, она подняла глаза и посмотрела на южный берег, где стояло зернохранилище Коула. Именно там она в последний раз видела своего брата.

На глазах Фионы проступили слезы. Так всегда бывало при воспоминании о том, как она услышала его голос, потом увидела лицо и ощутила объятия сильных рук. Она плакала целую вечность. Сначала от изнеможения, от переживаний, от ран, от пережитого ужаса, а потом от радости.