Лутц Зайлер - Крузо

– Итак, господин Бендлер. Расскажите-ка мне, например, о вашей чудесной дружбе с господином Крузовичем, о которой, поверьте, идет молва по всему острову. – Он выпятил свои широкие, некрасивые губы как для поцелуя, и Эд покраснел.

Эд медленно шел на поправку. Отеки опадали, раны заживали, но он по-прежнему чувствовал слабость и редко покидал комнату. Теперь он много спал днем, а вечера проводил возле «Виолы», под радиоприемником. Больше всего ему нравилось слушать сообщения для путешествующих. Однажды ночью на кухню пришел Кавалло, включил свет и кивнул ему, словно так и думал, что найдет его здесь.

– Вражеские радиостанции?

– Как всегда.

«Виола» играла Чайковского, а Кавалло намазывал бутерброды, варил яйца и мыл яблоки. Эд опять восхитился его худощавым, сдержанным обликом, восхитился его движениями – он так уверенно и ловко управлялся с ножом, – словно сочиненными Чайковским. В конце концов Кавалло уложил все в небольшую картонную коробку.

– Ну, пока!

– Волчьего аппетита.

– Спасибочки. А ты, Эдгардо? Торчишь тут, возле «Виолы», но не очень-то понимаешь, что к чему, да?

– Точно.

Эд знал, что Кавалло неправ, во всем неправ. Кавалло шагнул к Эду, обнял его, сидящего, ведь судомой под радиоприемником еще не уразумел, что они прощаются по-настоящему.

Эд дослушал концерт до конца. Владимир Горовиц за фортепиано. Потом обзор завтрашней программы, потом гимн, потом полуночный выпуск новостей и сообщение для путешествующего: «Господин Доргелов, находящийся сейчас предположительно в районе Гамбурга в зеленом “жуке-фольксвагене”, номерной знак HH PN 365, вас просят срочно позвонить домой». Засыпая, Эд услышал в коридоре голос Моники.

– Они попробуют через Венгрию, – сказала Карола, в голосе ее сквозило уважение. На подносе она принесла две бутылки «Линденблатта», уже откупоренные, и несколько бокалов. Эд узнал, что Моника никогда по-настоящему не состояла в браке с Рене, поэтому официально задержать ее нельзя. Эд сомневался. Все, кроме Кромбаха и кока Мике, который принимал в гавани запоздавшую поставку, собрались у него. Как будто комната больного вполне подходящее место выпить за это прощание, оказавшееся таким коротким и лишенным всякой торжественности.

Одни сидели у Эда на кровати, другие – на полу. На табуретке за столиком сидел Рольф, молчал и смотрел в окно. И он тоже, подумал Эд, все ждут. Алексея Крузовича, на пути в районе мечты, с большим сияющим уведомлением, номерной знак неизвестен, просят немедленно связаться с семьей. Повторяю…

После двух недель непостижимой пустоты, последовавшей за Днем острова, Днем сезов, выходным из выходных, все пошло очень быстро. Ранним утром Кавалло и Моника покинули остров, на первом пароме. Надо же, именно Моника… Как она могла уехать, когда Рене по-прежнему не найден? Нелепый огонек ревности пульсировал в груди Эда. Не Чайковский, а Мона, Невидимочка, назначила количество бутербродов.

Вроде как по завещанию, которое Кавалло написал шариковой ручкой на бланке квитанции, Рембо распределил книги своего друга. Эду досталась брошюра с историей Зоологической станции Неаполя. На обложке красовалась вилла на берегу Неаполитанского залива, с каналами, которые от воды вели прямо под своды подземелий – как у Жюля Верна. Кроме того, работу «Фауст в Италии» Паолы дель Дзоппо и «Итальянское путешествие» Гёте. Эд открыл книгу и сразу же наткнулся на отчеркнутое место: «Старые лошади. Эти бесценные животные стоят здесь, как овцы, потерявшие пастыря».

Около девяти пришел кок Мике и мгновенно заполонил всю комнату. Странная, удивительная минута, запомнившаяся Эду, на всю жизнь. Они узнали, что Крузо арестован. Арестован и препровожден в Росток, как говорят, на допрос. Незаконное пересечение границы. Сопротивление вооруженным органам. Подозрение в организации антигосударственной группировки – от всего этого в комнате вдруг стало тесно. Они сцапали его в зарослях кустарника, на Бессинер-Хакене, в орнитологическом заказнике. Сумасшедший парнишка в гавани говорил про наручники. Крузо, мол, провели через поселок в наручниках. Возле «Островного бара» из-за этого едва не случился мятеж, не только сезы, но и местные высыпали на улицу, а мамаша Мета хлопнулась наземь, как мертвая, а это уже было окончательно чересчур для всех.

– Во всяком случае, в гавань они привели Крузо без наручников, и на корабль он взошел тоже без наручников! – гаркнул кок Мике, словно сообщая о победе.