Игорь Агеев - Неспортивная история [Сценарий, использовавшийся в фильме «Куколка»]

— Лид, дай спичечку…

Иду медленно к Маше-Марине, гляжу на нее в упор. Девочки — по стеночкам, мне дорогу уступают.

Шитикова чует, от конфликта не уйти. Собрала все силы, уставилась на меня. Сигарета во рту, взгляд наглый, насмешливый:

— Ну?

Вынимаю у нее сигарету изо рта, растираю пальцами.

— Курить — вредно.

— Ты, оказывается, еще и хамка?

Посмотрела я на пальцы свои перепачканные, на красивое Машино лицо… И сверху вниз, ото лба до подбородка, ее по морде — шасть! Мазнула только, не ударила! Но тут у Маришки, видно, нервы израсходовались. Как завизжит страшным голосом, как напролом из туалета двинет!..

А я — за ней. «Догоню — убью», — думала тогда…

Несемся по школьному коридору. Огибаем по мере возможности попадающихся на пути пионеров и школьников. Правда, одного-двух все-таки приходится уронить.

— Леша!.. — Марина за спину Панова прячется.

Тот, как всегда, в стороне, один. Учебник химии захлопнул, встал у меня на пути.

— Тебе чего? — спрашивает.

Стою перед ним, молчу. Тут же рядом возникает пятиэтажный и Халиков.

— Чё такое? — интересуется пятиэтажный и кивает на Панова. — Этот, что ли, заводится? Ты чего, Панов?

Гляжу, Леша правую руку из кармана вынимает. Маша-Марина из-за спины его выглядывает, перепуганная, через всю рожу синяя полоса.

— Не надо, Леш… Тебе нельзя… А они нарочно…

— Стоп! Спокойно, мальчики! — останавливаю порыв моих «телохранителей». — Это мое дело. Сама разберусь… Отдыхай, Шурик.

Жду, пока пятиэтажный и Халиков отчалят, потом еще раз смотрю на Панова, поворачиваюсь и иду по коридору назад, к туалету.

Урок химии. Лабораторная. На столе у каждого пробирки, спиртовки, растворы…

— Работаем, время пошло. — Химичка смотрит на ручные часы, садится за кафедру и углубляется в чтение какого-то детектива.

Беру со стола склянку, встаю, иду по классу. Останавливаюсь возле стола, за которым Маша-Марина сидит.

— Мариша, — отвлекаю ее, потом, наклонившись, говорю шепотом в самое ухо: — Хочешь, я тебе то, что в баночке, на морду вылью, и ты хуже меня сделаешься? Скажу — случайно. Попробуй, докажи…

Выпрямляюсь. Вижу по ее глазам: понимает, что не шучу.

— Ну хорошо, — продолжаю негромко, вполголоса, но так, чтобы слышали те, кто за соседними столами. — Я — ноль без палочки. А ты? На папу своего надеешься? Так, не дай бог, с папой не сегодня-завтра случится что-нибудь? Кто ты такая сама по себе?

Кукла безмозглая. Рожей своей гордишься? — И как бы между прочим, я на этих словах склянку открываю. — Так ведь это тоже не навсегда…

Ох, как она перепугалась! Вся прямо вжалась в стул, будто ее туда вдавили.

— Что ты, Танечка, — заговорила быстро, быстро, — я ведь ничего… Я так… Я пошутила… Извини меня, пожалуйста, я больше никогда… Я ведь из зависти, Таня, только из зависти… Прости меня… Не надо… Я больше…

— Серебрякова, почему ты не на своем месте? Я ведь все вижу. — Это химичка. — Что у вас там за собрание?

— Извините, Инга Максимовна, — говорю. — Марина меня обидела сегодня утром, а теперь решила извиниться.

— Да? — слегка обалдевает химичка. — Очень хорошо… Только можно было бы это сделать и во время перемены.

Пожимаю плечами, улыбаюсь, закрываю склянку и, не глядя на Шитико-ву, иду на свое место.

— Работаем! — наставляет химичка и снова погружается в мир шпионских страстей…

Елена закрывает дверь на ключ, подходит к столу, достает из ящика мой «плэйер» с наушниками, идет ко мне. В классе — никого. Остались один на один после уроков.

— Возьми. — Елена кладет «плэйер» передо мной. — И прошу тебя, больше не приноси его в школу.

— Могу идти? — запихиваю магнитофон в сумку.

— Нет. — Елена усаживается рядом. — Хочу поговорить с тобой, не возражаешь?

Бросаю сумку под ноги, беру пальцы в замок, устраиваю руки на столе.

— Видишь ли, Таня, — начинает проповедь, — я давно за тобой наблюдаю.

Мне кажется, ты себя неверно ведешь… Каждый раз ты почему-то противопоставляешь себя всему классу.

Честно говоря, я не очень люблю спорт, но тем не менее… Он, по-моему, учит другому? Не так?

Молчу. Меня этот «разговор по душам» только раздражает.

— Конечно, я отдаю должное твоим спортивным успехам, — продолжает, — однако разве это основание, чтобы… Ну, хотя бы вчерашний случай после концерта. Неужели ты не понимаешь, что по отношению к твоим же друзьям…

— Кто ты такая? — спрашиваю громко, до боли сжимаю пальцы. — Кто ты такая, чтобы меня учить?