Владимир Данилушкин - Магадан — с купюрами и без

Сестра моя Валя — сирота, у нее две приемные матери — родные тетки. Валентина красивее американки, хотя и переболела оспой. Гораздо привлекательнее. Носик поаккуратнее и доброжелательное открытое лицо. Недаром в нее влюбился бравый офицер Михаил — с погонами старлея, серебряным портсигаром и громовым голосом. Громче паровоза на станции. Он был командиром артиллерийской батареи и глотку имел луженую — в силу производственной необходимости. Уволился в запас, когда Хрущев сократил армию и принялся насаждать кукурузу. Михаил учился на инженера-электрика и никогда не простужался, хотя ходил по сибирскому морозу легко одетый, с голой шеей. Мне было запрещено подражать ему — иначе на фиг сдаст в детдом. Тайком я обтирался снегом, заработал воспаление легких и даже туберкулез.

Валя напевала, пританцовывала у электроплитки, подражая Лолите Торрес. Обладала певческим голосом, как все хохлушки-хохотушки, так ей повезло по отцу. Будь поддержка покрепче, стала бы артисткой и, хочется думать, великолепной, это легко представить, когда видишь на сцене ее старшего сына Игорька, заслуженного артиста России. И темпераментом, и фактурой напоминает он американского комического артиста Джима Керри: так же придурялся в молодости, а голос артиллериста перетек по генам, обогатился глубиной и обертонами. Он был певцом-солистом и даже судился с театром из-за неправильной записи в трудовой книжке, прославившись обращением в суд на весь Интернет. Гораздо больше, чем основной деятельностью на ниве предоставления гражданам зрелищ наравне с хлебом.

Игорек в 18 лет, совсем как отец, надел черные погоны с пушечками: длилось это три года, такая была в те годы срочная служба. Я-то как раз уехал в Магадан, и за 35 лет мы свиделись с артистом лишь однажды, когда я приезжал хоронить свою мать. Письмецо его помню наизусть, будто бы собираюсь прочесть за накрытым банкетным столом. Вышли мне, дядя, — а я и впрямь родным дядькой ему довожусь по родству, хотя лишь на семь лет старше, — вышли тот сборник юмористических рассказов, от которого мы все укатывались, а то я заделался штатным комиком, и меня приходят послушать даже старшие офицеры. Уж лучше народ смешить, чем палубу драить. Насчет палубы, конечно, я перегнул палку, чтобы понятнее было. Служу на Урале, от морей далековато. Кстати, ребята из нашей части сбили Паурса. Только никому не говори. Сам понимаешь, военная тайна.

Много лет спустя видел, как Игорек ходит колесом по сцене, переполненный театральный зал сотрясается от смеха, а мать его, моя сестра двоюродная, светится от гордости, как 12-рожковая хрустальная люстра. Рада до слез: брат — писатель, старший сын — артист, младший — секретный физик. Женщине свойственно гордиться своими мужчинами, тем более что она мне символическая мать, вроде как родила меня на пару с той, которая отдала Богу душу несколько дней назад.

Валентина могла бы стать артисткой первого плана. Глянь-ка на Джулию Робертс, прикинь. Конечно, ни за какие миллионы баксов Валя не стала бы исполнять роль девицы легкого поведения, как американка Джулия. Здесь Америка ей не указ.

Внешность для женщины много значит, особенно для звезды. Если есть красота, можно без каких-либо ухищрений просто стоять или сидеть в кадре, да и в реальной жизни, и всем станет хорошо и благостно, словно от ста граммов «Столичной», заеденных бутербродом с красной и черной икрой. Ну, конечно, если красотку, как героиню Джулии Робертс, одеть и причесать, что сделал в роли миллионера Ричард Гир. И не шестимесячную завивку строить раз за разом, как было в пятидесятые годы, когда мне было пять лет, а Валя приехала с мужем из Дагестана в Сибирь: повидать обеих приемных матерей и показать муженька, от которого буквально без ума.

Лишившись его в 73-м, она преобразилась, будто бы переняла армейское жизнелюбие и бесшабашную веселость Михаила. Сама заботится о внешнем и внутреннем облике, лет двадцать подряд дважды в день обливается ледяной водой по методу Порфирия Корнеевича Иванова. В двадцатиградусный мороз, стоя голыми ногами на снегу, льет на себя ведро воды и в эти мгновения ощущает, как все ее существо подключено к космосу, к заветной тайне вселенской, по сравнению с бесконечностью которой мало что значат пятнадцать-двадцать земных лет — настолько она выглядит моложе своих 77-ми. След ее миниатюрных ступней пронзен космическим гвоздем — это ушел к земле электрический разряд огромного напряжения. Трение воды о голое тело, — объясняет небрежно. Такое ощущение, что знает теперь об электричестве не меньше, чем покойный муж-электрик.