Элена Ферранте - История нового имени

Титина указала взглядом на запертую соседнюю дверь.

— Лины нет дома, — сообщила она.

— А Энцо тоже нет?

— Нет.

— Может, она гуляет с сыном?

— А вы кто такая будете?

— Ее подруга, Элена Греко.

— Вы что, не узнали Ринуччо? Рино, ты когда-нибудь видел эту тетю?

Она отвесила подзатыльник одному из мальчишек, и только тогда я узнала Дженнаро. Он улыбнулся и сказал на хорошем итальянском:

— Здравствуйте, тетя Лену. Мама будет в восемь вечера.

Я взяла его на руки, обняла и сказала, что он очень вырос и очень хорошо говорит.

— Да уж, он тут самый умный, — согласилась Титина. — Прямо профессор.

Она отбросила свою настороженность и пригласила меня в квартиру. В темном коридоре я споткнулась о какую-то детскую игрушку. Захламленную кухню заливал тускло-серый свет. Здесь стояла швейная машинка с куском ткани под лапкой иглы, вокруг валялись разноцветные лоскуты. Титина взялась прибираться, но скоро бросила и сварила мне кофе. Девочку она по-прежнему держала на руках. Я посадила Ринуччо на колени и начала задавать ему дурацкие вопросы, на которые он покорно отвечал. Титина поделилась со мной подробностями из жизни Лилы и Энцо.

— Она работает на колбасной фабрике Соккаво.

Я удивилась и только тогда вспомнила Бруно.

— У Соккаво?

— У него самого.

— Я его знаю.

— Дрянь людишки.

— Я знаю их сына.

— Там что дед, что отец, что сын — все дерьмо. Разбогатели и забыли, как сами ходили с голым задом.

Я принялась расспрашивать об Энцо. Он, как выразилась Титина, работал на локомотивах. Как я поняла, она была уверена, что Лила и Энцо женаты, и уважительно называла Энцо «синьором Черулло».

— А когда вернется Лила?

— Вечером.

— А как же ребенок?

— У меня. Кушает, играет, все здесь.

Выходит дело, мое путешествие еще не закончилось: я думала, что приближаюсь к Лиле, но она от меня только удалялась.

— А далеко отсюда до фабрики?

— Минут двадцать.

Титина объяснила мне, как пройти к фабрике, и я записала ее инструкции на листе бумаги. Ринуччо, который все еще сидел у меня на коленях, спросил:

— Тетя, можно я пойду играть?

Он дождался моего разрешения и побежал в коридор к другому мальчику, с которым тут же затеял ссору на диалекте. Титина смущенно покосилась на меня и крикнула на итальянском:

— Рино, не смей говорить такие слова, не то сейчас заработаешь по мягкому месту!

Я улыбнулась и вспомнила, как ехала сюда. В автобусе я тоже чуть не заработала по мягкому месту. Мы с Рино примерно в одном положении. Ссора в коридоре не утихала, и нам с Титиной пришлось вмешаться. Мальчики дрались, кричали и швыряли друг в друга игрушками.

К территории фабрики я подошла по замусоренной тропинке. В небе стоял столб черного дыма. Еще на подходе к забору я почувствовала отвратительный запах гари и жира, от которого меня чуть не вывернуло. Охранник сказал, что навещать подруг в рабочее время запрещено. Тогда я попросила вызвать Бруно Соккаво. Он сразу сменил тон и объяснил, что Бруно здесь почти не появляется. «Ну так позвоните ему!» — велела я. Он смутился и сказал, что не станет тревожить хозяина без повода. «Тогда я сама ему позвоню, только дойду до телефонной будки», — рассердилась я. Он растерянно смотрел на меня, не зная, что делать. Мимо ехал мужчина на велосипеде; он притормозил и обратился к охраннику на диалекте, отпустив сальную шутку. Охранник приободрился и принялся болтать с мужчиной, забыв обо мне.

Посреди двора горел костер. Когда я проходила мимо, меня на миг овеяло теплом от огня. Я направилась к приземистому желтому строению, толкнула тяжелую дверь и вошла внутрь. Удушливый запах жира, заметный еще на улице, здесь был просто невыносимым. Я подошла к сердитой на вид девушке, которая торопливо причесывалась. «Будьте добры…» — начала было я. Она, не поднимая головы, прошла мимо меня, но через три-четыре шага остановилась.

— Чего надо? — грубо спросила она.

— Я ищу женщину по фамилии Черулло.

— Лину, что ли?

— Да.

— Идите в шприцовочный цех.

Я спросила, как его найти, но она повернулась и ушла. Я толкнула ближайшую дверь. В помещении было жарко, и вонь была еще сильнее. Это был большой цех; здесь стояли чаны, наполненные какой-то белесой жидкостью, в которой плавало что-то темное; над чанами склонялись по пояс мокрые рабочие, медленно перемешивая их содержимое. Над ними плавали облака густого пара. Лилы здесь не было. Я обратилась к мужчине, который лежал на грязном плиточном полу и чинил трубу: