Элена Ферранте - История нового имени

— Вы за книгами? — спросил он. — Поторопитесь, мы закрываемся.

— Я хотела бы поговорить с синьором Ферраро.

— Он уже на пенсии.

Поторопиться. Они закрываются.

Я развернулась и ушла. Я вот-вот стану писателем, а во всем квартале нет ни одного человека, который мог бы мне сказать:

— Фантастика! Ну ты даешь!

Я и представить себе не могла, что получу столько денег. Однако вскоре по почте пришел экземпляр договора, согласно которому издательство — спасибо Аделе! — обязалось выплатить мне аванс в размере двухсот тысяч лир; еще сто тысяч — после подписания договора и еще сто — после сдачи рукописи. У матери перехватило дыхание, ей не верилось, что все это происходит наяву. Отец сказал: «Я столько и за несколько месяцев не заработаю!» Они оба разнесли новость по всему кварталу: наша дочка разбогатела, она теперь писательница и обручилась с профессором. Я снова ожила, и забросила подготовку к участию в конкурсе. Когда пришли деньги, я купила себе платье, кое-что из косметики, впервые в жизни побывала в парикмахерской и поехала в незнакомый мне Милан.

На вокзале я совершенно растерялась. С большим трудом нашла метро, вышла на нужной станции и, бледная от страха, остановилась возле здания издательства.

Я долго и многословно объясняла, зачем сюда явилась, консьержу, который ни о чем таком меня не спрашивал и даже не поднял на меня голову от газеты. Я поднялась на лифте, постучала в дверь и вошла в комнату, поразившую меня белизной. В голове теснились беспорядочные мысли: я вспоминала все, чему меня учили, и была готова отвечать, как на экзамене, чтобы всем стало ясно: хоть я и девушка и скромность моего происхождения бросается в глаза, я завоевала право на собственную книгу и в свои двадцать три года готова защищать то, что принадлежит только мне и никому больше.

Приняли меня очень приветливо и водили из кабинета в кабинет. Я познакомилась с редактором, работавшим над моей рукописью, — это был пожилой мужчина, абсолютно лысый, но с приятным лицом. Мы проговорили около двух часов. Он тепло отозвался о моей повести, несколько раз почтительно упомянул Аделе Айроту, указал на места, которые, по его мнению, следовало поправить, и вручил мне экземпляр рукописи со своими замечаниями. Прощаясь, он серьезно сказал: «Прекрасная история. Очень современная. И написано отлично, и развязка неожиданная. Но не это главное. Я три раза прочитал вашу книгу. В каждой странице есть какая-то магия, но я так и не понял, в чем она заключается». Я покраснела и сказала: «Спасибо». Так вот, оказывается, на что я способна! И как быстро все это случилось! Я научилась нравиться людям, некоторые меня даже любили, я могла рассказать о том, где и чему училась, и даже порассуждать о четвертой книге «Энеиды»! Я с вежливой точностью отвечала на столь же вежливые замечания, с успехом копируя манеру профессора Галиани, ее детей и Мариарозы. Симпатичная и доброжелательная девушка по имени Джина поинтересовалась, не нужна ли мне помощь с выбором отеля, и, получив утвердительный ответ, нашла подходящий на виа Гарибальди. К моему изумлению, издательство взяло на себя все мои расходы, включая питание и железнодорожные билеты. Джина сказала, чтобы я составила список своих трат, и мне их оплатят, а потом попросила передать привет Аделе. «Мы с ней недавно разговаривали по телефону, — добавила она. — Она о вас очень высокого мнения».

На следующий день я уехала в Пизу: мне не терпелось обнять Пьетро. В поезде я внимательно изучила замечания редактора и с большим удовольствием смогла посмотреть на свою книгу глазами тех, кому она понравилась и кто старался сделать ее еще лучше. В Пизу я приехала в приподнятом настроении. Жених договорился, что я переночую у преподавательницы греческого языка — пожилой синьоры, с которой я тоже была знакома. Вечером он пригласил меня на ужин и, к моему удивлению, принес с собой отпечатанный на машинке экземпляр моей рукописи. Он тоже ее прочитал, и у него тоже были некоторые замечания, которые мы подробно обсудили. Они свидетельствовали о свойственной ему дотошности и в основном касались употребления слов.

— Спасибо, я подумаю, — сказала я.

После ужина мы пошли прогуляться и забрели на пустырь. Мы долго тискались на холодном ветру, стесненные толстыми пальто и шерстяными свитерами, после чего Пьетро сказал, что мне надо доработать сцену на пляже, когда главная героиня теряет невинность.

— Это важный эпизод, — смущенно заметила я.