Уильям Берроуз - Западные земли

Но у него определенно вид человека, который имел некогда вес… «Посмотрите, вот это Аль Капоне, а это – Джон Бэрримор, или Джек Бак, или Манолете». Человек, который имел некогда вес… вот он сидит, в рубашке без воротничка, медная запонка расстегнута. И все же он некогда имел вес… никаких сомнений.

Это даже не частная комната. Через окно я вижу кассовый аппарат и официантку, которая ведет клиентов к столику. Люди среднего возраста из тех, что обращаются к своей жене «матушка».

– Так вот, мы с матушкой были в Мексике, и нам там ужасно не понравилось. У матушки разыгрался геморрой, и во всей Мексике нам не удалось достать свечей, так что я им прямо так и сказал: «Когда же у вас, ребята, здесь будет цивилизация?» И аптекарь мне ответил: «А на фиг нам ваш сифилис, у нас тут своего хватает», а потом продал матушке опиумную свечу, и ей слега полегчало».

Официантка похожа на Оливку, жену моряка Полая – длинная шея и цыплячья головка. Я смотрю на дядюшку Джо. Он знает тайну власти: выжидай долго и действуй стремительно. Гитлер умел действовать стремительно, но не умел выжидать. Сталин был терпелив как настоящий крестьянин.

Начните игнорировать собаку, и она тут же примется скулить и скалить зубы в собачей улыбке, словно Гэри Купер в роли обаятельного миллионера – в самой отвратительной из ролей, которые ему доводилось играть. Он, понимаете ли, эксцентричный миллионер, когда покупает пижамы, то покупает только верх без штанов… правда, обаяшка?

– Только верх, сэр? Я боюсь, что…

Менеджер отчаянно жестикулирует.

– Ах да, разумеется, мистер Уэнтуорт. Я отлично вас понимаю… только верх.

Вот он сидит за фортепьяно, заигрывая со служанкой:

– Трали-трали-вали, а вот и наша Салли!

И отвратительно ей подмигивает. Но она тут же наедается зеленого лука, и он отшатывается.

– Надень мне сначала кольцо на палец, а до тех пор… я буду бороться с тобой при помощи любого овоща, что окажется у меня под рукой.

На такого Купера наблевать мало. Он это заслужил. Знаешь, в чем разница между звездой и актером? Актер может играть любую роль, но звезда всегда играет саму себя. Это то самое неуловимое нечто, которое только Гэри Купер способен внести в любую роль, независимо от того, что именно он вытворяет на экране – вешает ли лучшего друга за кражу скота или изображает Среднего Американца.

Да, звезда может играть саму себя многими способами. Посмотрите на Джона Уэйна в «Красной реке»… Вот группа парней нанимается перегонять скот… тата-та-там. Но когда начинаются серьезные проблемы, два паршивых труса дезертируют.

Вот их ловят и приводят к Дьюку, который покачивается в седле, как всегда пьяный в стельку, и, отхлебывая из бутылки, рычит:

– Они у меня надолго это запомнят. Ублюдки визгливо огрызаются:

– Ну, давай попробуй, пристрели нас!

Дьюк делает добрый глоток, вытирает рот тыльной стороной ладони, а потом рычит самым мерзким голосом, который мне только доводилось слышать:

– Нет, я вас буду вешать.

Впрочем, его пиар-менеджер не дает ему это сделать.

– Это повредит твоему имиджу, Дьюк. Надо позвать Старика, чтобы он выстрелил тебе в ногу и все испортил.

Дезертиры исчезают незаметно, как койоты, да они, в сущности, койоты и есть.

Позднее, в интервью, он отстаивал свою исходную позицию.

– Черт побери, я все равно повешу этих сукиных детей! Я согласен, чтобы обо мне думали как о жестоком человеке с тяжелым характером, но не хочу, чтобы меня представляли злым или мелочным.

Что тут можно сказать? Иногда немного мелочности украшает человека. По крайней мере, трудно представить, как бы она могла испортить Дьюка.

Голливуд способен разъять человеческую душу по косточкам. Не существует такой человеческой мечты, которую Голливуд не смог бы низвести до состояния чудовищной пародии. Знайте, человеческая оболочка лопнула… и из нее наружу прямо на первую полосу «Volkischer Beobachter» выползает чудовищная сколопендра с головой Голливудского Жида.

История нацистского движения, спрессованная в трехминутный фильм. Пивной путч… «Майн Кампф».. Олимпийские игры… концентрационные лагеря, блицкриг… русский фронт… бункер… казни в Нюрнберге… палач на острове Самоа пытается смастерит!, электрический стул… удар тока испепеляет его.

Старый сержант танцует хулу.

– Хотелось поехать мне на Самоа, хотелось увидеть там птицу моа.

Наступает миг, когда в ослепляющем нас потоке дерьма человек внезапно прозревает и видит все, и как это все связано между собой в единое целое. И он становится этим всем, и оно становится им, и исчезает одиночество, исчезает разобщенность, и приходит безграничная любовь. Он узнает все вопросы и все ответы – вернее, ответ, в сущности, всего лишь один, и тогда он садится и пишет «Дитя природы» 58и выздоравливает.