Владимир Сорокин - Манарага

Ночь: самолет Барселона – Санкт-Петербург – Сахалин. Со сном повременим. Захотелось вдруг почитать современную прозу. Я же не только читатель ! Не помню, когда я делал это в последний раз. Блоха нашла мне модного писателя, баловня послевоенных интеллектуалов.

Итак:

Ее отсутствие наполняет нашу квартиру запахом zuue еще сильнее чем при ней это естественно она испускает сильнейший протуберанец zuue неизменно перед отбытием на службу перед пересечением границы между внутренним пространством обитания и внешней средой как и положено зооморфам Шестой Семьи то есть между интерьером и экстерьером а наша уютная квартирка стремительно пропитывается zuue к моей радости к моему самозабвению и это совсем другая радость я бы сказал не радость а восторг да это восторг отсутствия ее совсем другой нежели восторг от прикосновения к основанию ее божественных рогов витых любимых мощных полночных властных и страстных закрученных золотистой спиралью или от припадания к очаровательно глубоким ноздрям неизменно пахнущим мускусом или восторг от коралловых сосков всегда готовых наполнить мой рот горьковато-сладковатым молоком ее молоком которым она шалунья так любит брызгаться особенно когда она сверху и худые плечи ее дрожат от наслаждения нарастающего с каждым движением ее торса щекочущего мой живот палевой шерстью и из полуоткрытого рта раздается блеянье предвкушения нашего совместного содрогания или совместное полуночно-молчаливое испражнение на крыше когда она мне как дочь и луна на ее рогах и головка ее смиренна и сосредоточена и очи влажные сверкают в темноте и мировой закон над нами и звезды небесные внутри нас и все застыло в вечности бесценной в недвижности распахнутых зеркал чтобы наш кал благословенный во тьме как черный бриллиант сверкал но нет нет нет нет это радость другого свойства эти прощальные протуберанцы zuue содержат в себе столько нежности и обещания неугасимости наших чувств столько тепла безумной любви и ожидания чуда и подозрений и холода ее измен беспощадных непредсказуемых жестоких но так необходимых ее гибкому телу что я вдыхаю вдыхаю вдыхаю вдыхаю их бродя по нашему логову вдыхаю как божественный озон посланный мне через нее Шестой Семьей ее родовой озон заставляющий кровь мою бурлить и сворачиваться в венах эту субстанцию пьянящую мой мозг и отрезвляющую чувства как перед расстрелом у стены Mea Culpa вещество заставляющее осознать всю очаровательную безысходность нашего союза ах что союз я помню как она небесно-прекрасная в подвенечном платье проблеяла “jа-а-а-а-а!” в ответ бритоголовому священнику и полная молока грудь ее качнулась так что я впервые осознал на что обрекаю себя но тем не менее прорычал свое “yes-s-s-s!” так что ее благообразные белобородые родители вздрогнули посеребренными рогами а грудь ее заколебалась сильнее ибо она поняла что и ее ожидает не совсем мягко говоря обычный союз хотя когти мои ей не пришлись по вкусу сразу в первую ночь и она бодалась лягалась убегала блеяла и умоляла и лунный свет преследовал нас и ее спина со свежими следами моих когтей мелькала в анфиладе и я настигал настигал настигал мягкими прыжками по прохладному полу и вот последний бросок и стоны моей сладкой обожаемой жертвы моей золоторогой прелести и хруст ее тазобедренных суставов и персиковое дыхание сдавленного горла а потом на следующий день клубы ладана объяли нас и бритоголовый пастор пальцем в желтеньком колечке запер девку навсегда но протуберанцы zuue ох эти протуберанцы разбрызганные второпях и бульканье замка дверного и звук милых недавно подкованных золотом копытцев и отъезд автомобиля я вдыхаю zuue полной грудью и каждая шерстинка на морде моей оживает и трепещет я рычу так что трясутся бетонные стены деру когтями дубовую колоду и мочусь на нее даруя чувству своему временное пристанище в мечтах и надеждах я мечтаю о новой встрече и надеюсь на продолжение нашего союза каждое утро каждое утро я провожаю мою золоторогую радость прощаясь с нею неизбывно навсегда и дабы утешиться распахиваю ее платяной шкаф вторгаюсь в этот сад радостей пахучих и втягиваю ноздрями шелк платьев и роняю редкие капли мочи на батарею ее ботильонов о эти ботильоны ботильоны ботильоны которые всегда просят моего огня о эти шляпки и пояски эти лифчики и корсеты о эта пена нижнего белья в которую я окунаюсь каждое утро и выхожу на брег чтобы вечером встретить ее после трудового дня как в первый раз неизменно с рыком гневным и жаром сердечным когтями зубами хвостом беспощадным буйством глаз и половодьем уст до дрожи до хруста позвонков и ее жалобного блеянья когда несу свою хрупкую добычу к нашему ложу бордовому от нашей запекшейся крови так дай же дай же дай же вдохнуть мне твой прощальный zuue моя тонконогая моя виторогая прелесть и я осознаю и прочувствую я содрогнусь и онемею я умру и воскресну для нашей неземной для нашей чудовищной любви.