Александр Пелевин - Здесь живу только я

Петр закрыл глаза. Ему вдруг стало больно смотреть на ровный электрический свет в вагоне. С закрытыми глазами вспоминать было легче.

Проводник принес чай.

Старик размешал ложкой сахар и продолжил:

— В начале тридцатых ты жил в Сталинграде. Мы общались в переписке, пару раз ты приезжал в Ленинград. А потом ты переехал сюда. Ты был влюблен в женщину, которая здесь жила — помнишь? Ты был безумно влюблен в неё и она в тебя тоже. Помнишь, как ты искал её по всему Ленинграду? Мы искали вместе. И нашли. А она к тому времени уже вышла замуж. Я даже хотел написать об этом рассказ. Ты помнишь? Помнишь хотя бы это? Как её звали?

— Марина, — прошептал Петр, не открывая глаз. Он чувствовал, будто за него это произносит кто-то другой, и для того, чтобы еще раз прочувствовать вкус этих слов на своем языке, он повторил:

— Марина. Её звали Марина. У неё были светлые волосы и невероятно голубые глаза. Она очень много говорила. Меня всегда раздражали люди, которые много говорят, но её я мог слушать бесконечно. Я слушал её голос и улыбался. Её невозможно забыть. Даже сейчас.

Старик снова улыбнулся.

— Как же я соскучился по тебе, — продолжил он. — Последний раз я видел тебя в 39-м году. Ты сделал что-то очень плохое, а я даже не знаю, что именно. Ты помнишь это? Попробуй вспомнить. Что ты сделал?

Петр резко открыл глаза.

— Я работал в составе тройки НКВД, — заговорил он. — Я нашел мужа Марины и узнал, что он работает заведующим складом. Да, я сделал кое-что ужасное. Я сфабриковал против него дело о хищении государственного имущества. Это было очень просто. У него в роду были помещики, наше ведомство давно взяло его на карандаш. Я подтасовал некоторые документы, и получилось так, будто он украл у государства огромную сумму. Его расстреляли.

Петр замолчал, снова закрыл глаза, провел рукой по вспотевшему лбу и продолжил:

— Это был единственный раз за всю службу, когда я использовал свое служебное положение. Единственный раз, когда я солгал, совершил подлог документов. Мне не надо было делать этого. Обман вскрылся. Меня приговорили к расстрелу.

Мелькая разноцветными огнями, за окном со свистом пролетел встречный поезд.

Петр вспомнил чистый, неестественно ярко освещенный коридор, по которому он шел неровными шагами и слышал, как за спиной раздаются совсем другие шаги — твердые, четкие, решительные. Сзади шли трое. Мысли путались в голове. Именно тогда появилось ощущение нереальности происходящего. Может быть, это дурной сон, говорил он себе, а до конца коридора оставалось всего двадцать шагов.

Он услышал, как в одном из кабинетов наверху зазвонил телефон, и тогда стало совершенно ясно, что он слышит эти звуки в последний раз.

Вдруг задрожали пальцы, неприятный холодок проскользнул под сердцем, и ему стало по-настоящему страшно. Он тяжело задышал, шаги его сбились, он с силой зажмурил глаза и отчетливо увидел перед собой отвратительную белую многоножку.

Он открыл глаза.

Многоножка не исчезла.

Наверху снова раздался телефонный звонок.

Петр открыл рот и тихо сказал:

— Стоп. Что здесь вообще происходит?

Он остановился и попытался обернуться назад, но в этот момент раздался оглушительный хлопок, и вязкая темнота брызнула ему в глаза.

Все это было именно так.

— Я помню все, — сказал Петр, не отрывая взгляд от окна.

— Я очень скучал по тебе. По вам. Вы мои лучшие друзья. Таких друзей, как вы, больше не было.

— Я тоже очень соскучился по тебе, — сказал Герман.

— И я, — сказал Петр и посмотрел на старика.

Он увидел, что кот вылез из противогазной сумки, свернулся клубком на коленях старика и ласково мурлычет.

— По тебе я тоже соскучился, — говорил старик коту, нежно поглаживая его по спине. — Я никому не дам тебя в обиду.

За окном проносились огни уходящего города. Ровно стучали колеса. Дрожала ложка в подстаканнике.

— Простите меня, — продолжал старик. — Я заигрался. Знаете, человеческая фантазия безгранична. Она может творить самые настоящие чудеса. В этом отношении человек сродни богу. А может быть, он и есть бог. Человек — сильное существо. Он может придумать себе все, что угодно. Может придумать себе прошлое, настоящее и будущее. Простите. Во всем виновата моя фантазия. Я очень хотел снова увидеть вас. Я скучал без вас. Очень. Я один. Я выдумал себе целый мир и играю с ним от скуки. Простите. Я один.

— Я один, — повторил он, продолжая гладить кота, который спал на его коленях.

В комнате было светло. Настенные часы показывали полдень.