Рената Литвинова - Обладать и принадлежать

– А мне? – сказал он. – Мне тоже хуже?

– Нет-нет, – сказала она и посмотрела на него.

– Не пугай меня, – попросил он.

– Хорошо, – сказала она. Улыбнулась.

– Разве ты не хочешь детей?

– Я? Нет, наверно.

– Но почему?

Она пожала плечами.

– Почему?

– Не хочу…

– Почему? – еще раз спросил он.

– Иди принеси мне еще кофе! – сказала она и протянула ему свою чашку.

Он встал, взял чашку. Посмотрел – она была полная.

– Но там есть еще! – он громко поставил чашку на стол.

– Он холодный. Принеси мне горячего, – сказала она, улыбаясь.

Миша что-то хотел сказать, но послушно взял чашку и пошел к стойке.

Рита быстро встала и вышла на улицу. Села в машину фотографа. Он быстро отъехал. Она, не оборачиваясь, охваченная волнением, сжимала и разжимала руки и говорила:

– Ты знаешь, как ты виноват? Знаешь, как ты виноват передо мной? Ты знаешь, что со мной случилось ночью? Во всем виноват ты, потому что я ехала к тебе!.. Когда я вернулась назад, с тех пор мне не хочется жить! Я не вижу никакого смысла! Никакого. Я ничего не хочу понимать в жизни. Жизнь меня очаровывает и сразу же всякий раз разочаровывает. Надо быть и добрым и злым, щедрым и жадным, красивым и скромным, сволочью и отличником, выпить и отказаться, бросить и согласиться… – Она вздохнула. – Ночью я засну. Завтра буду жить опять. Я знаю, что мне нужно делать, но я не делаю этого, я буду работать, буду одна, буду доброй. А сейчас мне даже жалко жить так, такой жизнью, учиться на ее уроках. Ее уроки – дерьмо. Вот если я завтра не проснусь, мне совсем не жалко. Мне жалко маму. Жизнь хороша весной, летом, осенью в прохладу, закутавшись в простыню, лежа под распахнутым окном!.. Да? Да?..

Фотограф остановился около магазина. Рита осталась ждать его в машине.

Фотограф сказал продавщице в косметическом отделе:

– Всех помад по одной, и вот это и это…

Он вышел с большим свертком.

Дома у себя он нашел большую фотографию М. М. и стал Риту гримировать под нее. Убрал ей челку со лба, накрасил губы, поставил родинку. На столе лежала груда всяких помад. Рита все время старалась дать совет и говорила:

– Может, лучше этот цвет? Или этот!

Он ей не отвечал. Посадил напротив окна. Принес фотоаппарат и сказал:

– Пленка все равно черно-белая. Она засмеялась:

– Как сесть? Так?

Он ее фотографировал, она говорила:

– Как я живу, как чувствую… Наверно, это неправильно. Я осуждаю себя, но я бываю счастлива, но… – она задумалась, – и несчастлива одновременно…

Он сказал ей:

– На последних фото у Монро совсем трагическое лицо. Абсолютно трагическое лицо. – Здесь он уже говорил, как настоящий профессионал. Он вздохнул.

Уже было темно. Миша ходил под окнами квартиры фотографа. Он все ждал и надеялся, что она выйдет, ведь уже наступила ночь. Их окно горело. Миша еще раз прошелся, закурил, когда он поднял глаза, то увидел, что свет в их окне погас – она легла с ним спать.

Он постоял, уже безнадежно все-таки надеясь, что она выйдет из подъезда.

Была хорошая погода, ближе к теплому вечеру, и окно в комнате, в которой тоскливо и скучающе присутствовала Рита, было распахнуто на «звуковую улицу». Тихий ветер, летающий вдоль улицы, возвращался, как муха, из одного конца в другой. Фотограф, одетый в домашнее, с сигаретой, в тапочках, мягких и точно таких же, какие он выдал Рите, прошел мимо нее. Она сидела откинувшись на диване, сложив, как выживший из ума старичок, руки на животе. Диван был белый, как парадный конь. Глаза у нее были закрыты, веки дрожали.

Фотограф проходит – по Рите проползает медленная фотографова тень. Она с закрытыми глазами чувствует ее, ловит как бы рукой и, поймав на полсекунды, гладит ее на себе.

Вот он уходит. Рита встает, идет к большому столу, отрывает небольшой кусочек бумажки, как бережливый, экономный бухгалтер для своих мелких подсчетов. На самом деле на этом скромном клочке она пишет заглавие: «Итоги жизни». Она вздыхает и пишет пункт первый.

1. (И под этим пунктом она пишет сокращенные, но понятно, что имена мужчин или их какие-то специальные обозначения.) М-ша, Ит-ц, Н., Фот., К., М., Перв., Фр., Ит., Б., Гр… и т. д.

2. Папа умер. Я не могла найти в наказание его могилу. Принесла ему нечетное количество цветов, как живому.

3. Мама бедная, ничего не понимает. Жалко маму.

4. Я одна. Что дальше?

5. Деньги. (Тут она пишет малопонятные, но достаточно мелкие цифровые расчеты: 100 + 2524 – 40 и т. д. Вывод: ничего. 0.)