Джеймс Хайнс - Рассказ лектора

Башня переломилась. Когда охваченный пламенем парапет ускользал из-под ее ног, светлая фигура выгнула спину, сложилась пополам и рыбкой нырнула в стеклянную крышу книгохранилища, описав в воздухе серебряную дугу. В тот же миг фасад башни начал сползать вниз в клубах дыма и искр. Стекло под Ямисовичем проломилось, и он упал, все еще давя на спуск разряженного автомата. В следующий миг ревущая огненная мacca рухнула на стеклянную крышу и со вселенским грохотом посыпалась в щель. Нельсон и Виктория пригнулись, но Нельсон тут же снова поднял голову. Вулканическое извержение огня, дыма, искр взметнулось выше Харбор-холла, даже выше, чем была часовая башня. В лицо дохнуло обжигающим жаром, алые отсветы наполняли комнату адским блеском. Нельсон и Виктория вцепились друг в дружку и зажмурились. Чудилось, что столб пламени над площадью будет реветь вечно, однако в следующее мгновение он опал. Жар в кабинете начал слабеть, отсветы почти погасли. Снова выглянув в окно, Нельсон и Виктория увидели остов старой библиотеки, черный на фоне обезумевшей геенны. Одна из стен рухнула, взорвавшись искрами и дымом. Из книгохранилища валили густые клубы, подсвеченные снизу дрожащим пламенем.

— Словно адские врата, — промолвил Нельсон, вцепившись в подоконник и глядя вниз. Облегчение мешалось со всепоглощающим чувством вины; он почти жалел, что не сгорел заживо на дне книгохранилища. «Мне следовало бы лежать под тоннами раскаленных кирпичей, — думал он. — Корчиться от боли, пока мясо обугливается на костях, кровь шипит, глаза и мозг…»

Виктория вздохнула и отошла от окна. Она нагнулась над столом, смахнула со стула осколки и села. Нельсон отвернулся от горящей библиотеки и собственного жгучего раскаяния. Пижама на Виктории была порвана и в копоти, по лицу размазана сажа.

— Вы понимаете, что это значит? — спросила Викторинис.

Нельсон задумался, но ощутил только усталость, боль, стыд и недоумение.

— Нет, — кротко сказал он.

— Фактически вы — декан факультета английской литературы.

Нельсон заморгал и прижал изувеченную руку к груди.

— Простите?

— Выгляните в окно, Нельсон. — Викторинис пожала плечами. — Библиотека горит, как угольная шахта. К утру каждый том обратится в золу. Пожар будут тушить много дней.

За треском огня и криками полицейских Нельсон различил пожарные сирены.

— Кажется, я вас не понимаю. — Он оттолкнулся здоровой рукой и сел на подоконник.

— Пока мы говорим, университет вылетает в трубу. На наших глазах он превращается из крупнейшего научно-исследовательского учреждения Северной Америки — может быть, даже мира — в ничто. Любой заштатный колледж Америки будет стоять в рейтингах выше нас. К завтрашнему полудню всякий мало-мальски стоящий профессор будет рассылать резюме во все учреждения, где еще есть библиотека. К середине лета здесь останутся только лекторы, адъюнкты и преподаватели литературной композиции. Другими словами, посредственность, несостоявшиеся ученые и полные неудачники. — Что-то вроде улыбки тронуло ее губы. — И вы.

Она встала, и впервые за последние месяцы эта маленькая хрупкая женщина показалась Нельсону больше и внушительнее его.

— Суть в том, Нельсон, что ни один человек хоть с какими-нибудь перспективами не захочет быть деканом в университете без библиотеки. — Теперь она и впрямь улыбнулась. — Так что никого лучше вас на это место не сыщешь.

Она оглядела кабинет. Слабые отсветы пламени вспыхивали на стенах.

— Нам с вами надо решить, что мы скажем полиции.

— В алых отблесках ее лицо как будто бы еще заострилось. — Насколько я припоминаю, когда мы очнулись, башня уже горела. Я не видела ни Виты… ни кого-нибудь другого. А вы?

— Я… — Нельсон замер с открытым ртом. Он и сам нетвердо верил в то, что произошло; быть может, это были галлюцинации. Ему хотелось забыть все, и особенно голую фигуру в углу.

— Но ведь только несколько минут назад, с башни… я видел… вы видели…

— Кусок расплавленного колокола. Часть механизма.

Нельсон облизнул спекшиеся губы. Он открыл рот, да так ничего и не сказал. Он знал, что будет есть себя поедом не только за события последних месяцев, но и за тело в часовой башне, за пожар в библиотеке, за все, что случится потом…

— Я не помню… почти ничего. Наверное, я был в бреду.

Виктория коротко кивнула и отвернулась.