Любовь Тильман - Осколки

И обидно, что так никогда, ни о чём, не узнать.

Сверкание вод,

Бежит ручьями к реке.

Холм песка в устье.

Стаяли снега,

Хранители растений,

Отдав им влагу.

Звёздочка снега,

Слезой упала с ветки.

Цветёт цикламен.

Правнук смеётся

Пчеле на хризантеме.

Последний нектар.

Тикают часы

Капелью каждой зимы,

Меряя время.

Оголяются

Виноградные лозы…

Ты не стареешь …

Водами Небес

Полнятся воды Земли.

Душа и тело.

Распутица там,

Где пути стихийные…

Ты прошла как сон…

Льют ливни. Ветер.

Зреют, цветут лимоны.

Прижмись, согрею…

Память, как компьютер, виснет,

Иоттабайтами забита.

Мозг ей файлы, скрытно, чистит,

Выбивая мысль с орбиты,

Снёс в архив слова простые,

И с трудом их поднимает,

Мысли глупые, пустые,

В избранное собирает…

Устарело всё: система,

Антивирус, приложенья,

На столе рабочем тема,

Как чужие отраженья.

На колонках звук садится,

И не пашут драйвера…

Как ни жалко распроститься,

Видно списывать пора…

Прошёл слушок, что Слон разбил посуду…

И сразу разнеслось повсюду,

Мол видели в посудной лавке,

Как он спиной валил прилавки…

Посуду Обезьяна мыла.

Она её частенько била,

Но всюду в лавки приглашалась,

Ведь так умело улыбалась

И говорила: «Это Слон,

Ну до чего ж неловок он…»

А что же Слон?! Что ж правды не трубил?!

Он по себе других судил

И верил в обезьяньи прибаутки,

Что здесь не оговор, а просто шутки.

Нас часто забавляют обезьяны,

И забываем мы про их изъяны.

Мистер Тай и миссис Тая

По бульвару шли, гуляя,

Выскочил огромный дог,

Таю он лизнул сапог.

Мистер Тай сказал: «Однако,

Что за странная собака,

Не воспитана притом,

Я ж с ней вовсе не знаком».

Следом дама появилась

И улыбкой засветилась:

«Тай, привет! Привет, родной!

Познакомь меня с сестрой…»

Мистер Тай в миг онемел,

Провалиться б он хотел…

Но сказала миссис Тая:

«Очень рада, дорогая,

На бульваре встретить Вас,

В этот предвечерний час.

Что ж ты, «дорогой», молчишь?!

Неприлична эта тишь!»

И к сопернице, опять:

«Что ж, могу себя назвать,

Не сестра я никакая, –

И протягивает руку, – миссис Тая».

Что же было там потом?! –

Сами думайте о том,

Сочиняйте мирный тур, или драку…

Но измену замутив,

Чтоб был в жизни позитив,

Не ласкайте у любовниц собаку.

Так что же делал Слон в посудной лавке?! –

Смотрел как мышь мышонку чистит лапки.

Мышонок очень резвый был

И всю посуду там побил.

Но мыши подняли вопёж:

«Дитя невинное не трожь,

Он с детства ненавидел плошки,

Поскольку с них питались кошки,

И психика его больна,

Но это не его вина…

Во всём виновен только Слон,

Раз кошек не тиранит он…»

И нынче все твердят повсюду,

Что это Слон побил посуду…

Да что же ты всё хохочешь,

Не хочешь меня понять?!

Готов я и дни и ночи,

Тебя у калитки ждать,

Черёмухи и сирени,

Охапки, бросать в ваш сад,

Став под окно, на колени,

Ловить твой прекрасный взгляд.

Да, не бросаю букеты,

Взгляд твой в окне не ловлю,

Ночами мне снится это,

Так нежно тебя люблю.

Перестань говорить: Всё врёшь ты?!

И хватит смеяться уже.

Не моя вина, что живёшь ты

На тринадцатом этаже.

Здесь поэтов много – по профессии.

Я не придираюсь, Видит Бог,

Я ищу, хоть отблеска, поэзии,

Находя только красивость строк.

«Рецензии пишите только лестные! –

Смеясь, читаю на иных страницах. –

Я знаю, что мои стихи прелестные,

Вам не по нраву?! Можете катиться!»

Они, порой, впадают даже в крайности,

От собственных творений гениальности:

Мол жизнь такая, стих – натурализм…

А медициной – эксгибиционизм –

Такое поведенье называется,

Заболеваньем психики считается.

И дальше мне, простите, не читается….

Качусь))), как ими и предполагается))) …

Извини подружка Алла,

Ты была, как роза ала,

Ну а я, рядом с тобой,

Как вьюночек полевой.

Не серчай подружка Люда,

Ты была подобьем чуда,

Ну а я, рядом с тобой,

Скучной, нудной и простой.

Перестань сердиться Инна,