Энтони Берджесс - Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса

Второе достижение настигло меня в пятницу, и случилось это с Уинтерботтомом. Я получил от него письмо без обратного адреса, на случай если попадет не в те руки, — писал он, — и касалось оно конкретно его зимнего пальто. Дела его не так уж плохи, он обо всем позаботился. Он заплатил первый взнос, купил подержанный пресс и установил его в том самом месте, о котором рассказывал, и Имогена начала чуть-чуть зарабатывать, в основном работая по вечерам. Они живут на новом месте, поначалу сыроватом, но в остальном вполне подходящем, пока что всего два дня, и, конечно, он еще не начал работать в полную силу, но, может, меня заинтересует приложенное. И он искренне мой. Приложение оказалось оранжевого цвета листком бумаги дурного качества, на которой не очень искусно было отпечатано следующее:

ТИПОГРАФИЯ УИНТЕРБОТТОМА ГИЛЛИНГХАМ-СТРИТ, 19, У-14

Печать Высокого Качества. Шапки на Фирменных Бланках, Визитные Карточки, Газеты, Меню, Брошюры и т. д.

Попробуйте — и Вы Найдете Наши Цены Вполне Приемлемыми.

Чертов дурак, не хочет, чтобы его адрес попал не по адресу, но, тем не менее, ему нужно зимнее пальто. И вот он, адрес, жирным шрифтом типа «Модерн 1884», неуклюже выставленный напоказ для всего мира дрожащим бородатым Уинтерботтомом, оранжевый листопад на лондонских мокрых оскверненных улицах. Но, думал я, они с Имогеной не так расторопны в начинаниях, как следовало бы. Я ожидал, что они используют подаренный мною чек, как предлог, чтобы подольше оттягивать вступление во взрослую жизнь — долгие ленивые утра с шоколадом под подушкой и множество шиллингов за газ («У нас все еще осталось десять фунтов, и мы запросто продержимся еще неделю или даже, может быть, две»). Стало быть, им пришлось начать в ту же субботу, когда я уехал в Мидлендс. Но подозрительная «вечерняя работа» Имогены мне не нравилась, поскорее бы Уинтерботтом нашел что-нибудь получше для обоих. Мистера Раджа, без сомнения, можно подбить на несколько тысяч визиток, и, возможно, викарий-богохульник уговорит свой приход воспользоваться услугами лондонского наборщика. И Эверетт поможет своей заблудшей дочери, производя страницы стихов. И Тед Арден мог бы раздавать друзьям экземпляры книги «Что тори сделали для рабочих» — уж эта-то типографская работа явно не истощила бы ресурсы Уинтерботтома. Селвин может подумать о брошюре с пророчествами сивиллы. В самом деле, возможностей для «Типографии Уинтерботтома» было хоть отбавляй.

А вот пальто — дело другое. Я мог бы послать Уинтерботтому пять фунтов на подержанное пальто. Я определенно сэкономил пять фунтов, по крайней мере, за эту неделю, не пьянствуя. Мне было слишком стыдно идти в дом Элис Уинтерботтом, ведь существовал определенный риск, что она швырнет мне целый гардероб. Даже если бы я не костерил прелюбодейство однажды пьяным вечером, оказаться на стороне двух серьезных прелюбодеев против одной легкомысленной мне никак не хотелось. Я уважаемый бизнесмен, и уважаемые гейши дожидаются меня в краю звенящих цветущих вишен сказочной Державы Чипанго.

К воскресенью я чувствовал себе значительно лучше, но еще недостаточно хорошо, чтобы пойти к Берил на последний и, вероятно, церемониальный ланч, может даже с напыщенными фальшивыми тостами и отдающим квасцами вином. Когда мистер Радж предложил приготовить большой и разнообразный второй завтрак — в благодарность за его решение, внушающее благоговение, — отец боролся с сильным потоком слюны и заколебался, бедняга. Но долг победил, и он отправился к Берил за очередной порцией диспепсии. Однако никаких иных событий не ожидалось, следующий месяц отправит Морганов в Танбридж-Уэллс, дом их, если не продастся до отъезда, останется в руках агента по недвижимости. Так что, уже почти сидя на чемоданах, я ощущал, что оставляю за собой что-то вроде стабильности, хоть и редко достигаемой. Голову сломишь, подсчитывая элементы, составлявшие эту стабильность (карри, прелюбодеяния, тромбоз, борода, куча старых шрифтов), но все это время я сохранял строгий макиавеллиевский взгляд на порядок — я все еще не слишком хорошо усвоил уроки Востока.

В понедельник я послал чек Уинтерботтому; в среду я получил ответ от Имогены — неожиданно милым испуганным почерком на линованной бумаге, смягчившим ее свирепые слова:

Ах, ты, дрочила недобитый (если хочешь сделать что-нибудь эдакое, то ты можешь). Типично для тебя, не так ли, искать путь полегче? Ты не станешь добывать для Билли его сраное пальто, и бедный шельмец сдохнет от желания его заполучить, ведь у него сентиментальные чувства к этому пальто, потому что это было первое, что он сам себе купил, но тебе насрать на это. И все что ты делаешь, это стараешься сдрыснуть, засунув руку — и не слишком глубоко, заметим вскользь, о нет, и никогда в твоей сучьей жизни — в свой жирный карман, послав еще один клочок презренного подаяния. У тебя вроде даже не хватает клепки сообразить, что эти пять фунтов просто сраное оскорбление. Хочешь помочь — помоги. Если хочешь сделать то, о чем тебя просят, делай. Но никогда не позволяй себе эти сраные, ничтожные, мелочные оскорбления, которые ни два, ни полтора. Да, если хочешь знать, я могу заработать вдвойне, вообще палец о палец не ударив, я не ленюсь выходить по вечерам. И я не шалава, как ты подумал своими задроченными мозгами, в которых одни только расплющенноносые яванские и японские девки или кто там еще, — мне это честно пофигу. Я просто беру то, что мне причитается, за то, что эти кобели созерцают мои ноги, вскипая. И поделом им, оставленным там с высунутыми языками, и недоумевающим, куда все делось? И это не мошенничество, что бы вы там ни думали, но возмездие — за дела их. Если хочешь помочь, помогай. Но ты же явно не хочешь, будучи тем, кто ты есть. Я напишу папочке и попрошу его выдрать сраное пальто Билли. Он, по крайней мере, мужик.