Энтони Берджесс - Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса

— Но что же не так? — спросил Эверетт.

— Просто терпеть его не могу, вот и все, — ответила Имогена.

Она говорила на литературном английском, как репертуарная актриса.

— Да и никогда не могла, полагаю, нет, честное слово.

— Что ж, — вздохнул Эверетт, — тогда надо развестись. Но вроде бы у тебя нет никаких реальных оснований, не так ли? Кроме того, мы не в Америке живем, если не забыла.

— Я давала ему основания, — заявила Имогена пронзительным леденящим голосом, — множество. Но он и слышать не желает. Говорит, что любит меня.

Последний выкрик вылетел из открытого окна такси, когда мы остановились на светофоре.

Мужчина пересекавший улицу, заслышав это, прищелкнул языком, одновременно дернув склоненной головой.

— Ты, — крикнула Имогена, — не суй нос не в свои дела. Нахальный мудила!

В такси возникла атмосфера торопливо-смущенного покашливания, и мы рванули на зеленый. Мы свернули в боковую улицу, в одну из тех, где стеклянные витрины сплошь заполонили рояли, омытые холодным белым светом, потом в другую, и остановились у кофейни.

— Ну, Господи, нет, — простонала Имогена, — только не опять эти помои.

— Вы удивитесь, — сказал я, — что это пойло делает с недорослями, оно гораздо мощнее пива.

Она окатила меня взглядом, скроила недовольную мину и сказала:

— Я вам не недоросль.

Потом, пока водитель вытаскивал ее чемоданы из багажника, она заметила то, что уже увидел я рядом с кофейней — что-то, напоминающее вход в преисподнюю. Красная стрела указывала на погреб с надписью: КЛУБ «ГИППОГРИФ». ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ЧЛЕНОВ.

Эверетт заплатил за такси и сказал, чуть горделиво:

— Это я предложил название. Я, видите ли, один из отцов-основателей. Идемте вниз.

Чемоданы Имогены остались на моем попечении. Неуклюже спускаясь за отцом и дочерью по узким подвальным ступенькам, я чувствовал, что мы отправляемся на краткий отдых в ад, а Эверетт, подобно Вергилию, служит нам проводником. Он постучал в дверь, в стеклянном окошке появилось лицо, кивнуло, и нас впустили. Мэннинг оказался лысым, учтивым человеком в хорошем костюме. Слишком гладко выбрит, сигарета прилипла к губе. Клуб был что надо — скрытое дневное освещение, обои с рисунками кофейных столиков на бульваре и французскими булками, кресла с подушками в полумраке, молчащий сейчас музыкальный автомат. У стойки два маленьких местных бизнесмена накачивали мартини огромного американского коллегу, за стойкой стояла миссис Уинтерботтом, очень хорошо одетая, веселая и кокетливая. Она улыбнулась Эверетту и мне (стало очевидно, что меня она вообще не помнит), а Имогену одарила взглядом неописуемым — взглядом, которым привлекательная женщина оценивает красивую незнакомку. В полумраке я заметил вест-индского гитариста. Когда Эверетт отправился заказывать выпивку, гитарист ударил по струнам медиатором и затянул какую-то наивную карибскую песню.

— Спой нам «Дом на просторах» [46] «Дом на просторах» — гимн штата Канзас (стал официальным в 1947-м); был написан как ковбойская песня в 1874-м. Официально авторы не установлены, но авторство слов приписывается Брюстеру Хигли, а музыки — Дэниэлю Келли. , — потребовал американский бизнесмен, но заунывная песенка не прервалась.

Теперь я мог видеть в сумерках моложавую пару, евшую друг друга глазами между задумчивыми глотками джина с тоником, и тощего человека в очках на лице труженика, напряженно читавшего какую-то газету, хотя оставалось загадкой, как он видит мелкие буквы в этой амурной дымке. Мы с Имогеной сели на диванчик у стены поближе к бару, и Эверетт принес выпивку. Он и я в вечерней жажде пили темный эль, она, расслабившись, потягивала двойной розовый джин.

— Ах, — сказала она, — так-то немного лучше.

Я угостил их сигаретами.

— Мистер Денхэм, — объяснил Эверетт, — живет далеко, на Востоке. Я пригласил его сюда поболтать, и чтобы он поделился со мной чувствами человека, вернувшегося из ссылки. Все знают, как все изменилось в Англии с момента его последнего приезда. Для «Гермеса», — добавил он.

— О, — воскликнула Имогена. — Мне вас оставить наедине?

— Нет, нет, — испугался я. — Никакой особой спешки. В любом случае, — добавил я, — есть ли смысл сейчас скрывать то, что вскоре станет общеизвестно?

— Нет, — туманно ответила она, — наверное, нет.

Потом радостно улыбнулась и сообщила:

— Но вы не знаете папочку, как я. Он не для интервью пригласил вас. Он пригласил вас, чтобы поговорить о стихах, разве не так, папочка?