Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr. Книга 1. [СИ]

Сначала написал Щелокову. Сверяясь с текстом в электронной книге, на вырванном из тетрадки листочке в клетку печатными буквами изложил информацию по Михасевичу, Евсееву и Сливко. Ничего не скрывая, описал подробности преступлений. Правда, уже состоявшихся. Если начну описывать будущие — сочтут за доморощенного Нострадамуса, точнее за психа. А так вроде более-менее правдоподобно. Пусть ловят, колют, ищут улики!

Рассказ растянулся на три листочка. В конце написал постскриптум:

'При получении этого письма вывесите у здания МВД плакат, посвященный футбольному клубу 'Динамо'. Это будет знак, что информация дошла до адресата. Плакат должен провисеть как минимум месяц. Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество'.

Прежде чем подписаться, задумался. Ставить свою настоящую фамилию я, естественно, не собирался. Подписываться как 'аноним' или 'доброжелатель' как-то банально. Может, вообще обойтись без подписи?

Но ведь, с другой стороны, если я продолжу в будущем радовать органы конфиденциальной информацией, то нужно подписываться, и желательно так, чтобы запомнили. В общем, после долгих размышлений в конце письма поставил подпись 'НДП'. Аббревиатура расшифровывалась как 'Наше дело правое'. Хотя на ум тут же пришел другой вариант: 'Народно-демократическая партия'. Ну ничего, пока таких партий на территории великой и необъятной еще нет, так что я никого вроде не подставляю.

Прежде чем листочки свернуть пополам и всунуть в заранее купленый конверт, подул, избавляясь от возможных волосков и перхоти. Может быть, и паранойя, но в таком деле лучше перестраховаться. Подписал: 'Министру внутренних дел СССР Николаю Анисимовичу Щелокову. Лично в руки. Совершенно секретно'.

Затем взялся за письмо Ивашутину. Тоже решил информацию сливать дозированно, на первый раз указал имена Огородника, Полякова и Беленко. Про Беленко написал, что тот был завербован еще в училище, а при первой возможности готов угнать самолет за границу. Чтобы не заморачиваться, также при получении письма предложил у здания ГРУ также вывесить плакат с символом динамовского клуба. У посторонних он особого интереса не вызовет, а я буду знать, что адресат получил мое послание.

Оба письма я спрятал в сумку-планшет и только после этого содрал с пальцев уже надоевший пластырь. Надеюсь, никто посторонний туда заглядывать не будет. В Валентине я тоже почему-то был уверен.

Письмо я решил отправлять не из Пензы, а во время следующей поездки в Москву. Нужно будет взять с собой пластырь, и перед тем, как лезть за конвертом, снова наклеить его на подушечки пальцев. Не исключено, что мои отпечатки так, чисто на всякий случай, уже имеются в базе данных. Еще вычислят меня, чего доброго, и в лучшем случае окажусь в золотой клетке, а в худшем — подопытным кроликом. Основательно выпотрошат, а когда поймут, что я уже ничего нового не расскажу, просто либо изолируют, упрятав в 'дурку', либо — что для них куда надежнее и спокойнее — по-тихому от меня избавятся. Все эти перспективы выглядели не слишком радужными. Будет надеяться, что меня все же минует чаша сия.

5-го июня получил гонорар в 'МЛ'. Сказали, если есть еще стихи, то они не против их посмотреть. То же самое, кстати, раньше говорили и в 'ПП'. Но я сейчас обдумываю вариант собственной книги. Именно СОБСТВЕНННОЙ, а не передранной с 'ридера'. Еще в том времени я вынашивал мысль написать историко-документальное произведение об образовании Пензы. Даже название придумал — 'Крепость на Суре'. Правда, по большому счету город строился на реке Пенза, являясь к тому же продолжением Керенского, Верхнеломовского и Нижнеломовского звеньев оборонительной линии, но 'Крепость на Суре' выглядело как-то благозвучнее.

Имелся и вариант с главным героем, таким, по моей задумке, должен был стать воевода Юрий Котранский, присланный царем Алексеем Михайловичем строить крепость. Тогда дальше замысла дело не пошло. А сейчас то ли сказалась перепись чужих романов, то ли временной портал так подействовал, или вообще само 'застойное' время, но почему-то у меня буквально свербило в одном месте сесть и написать историческое произведение. Вот только сразу садиться за пишущую машинку я не решился. Она никуда не убежит, соседка Зинаиды из декрета выйдет еще не скоро, так что пока можно и в тетрадочке ручкой пописать. Для этой цели купил несколько общих тетрадей и десяток ручек, не забыв проинформировать Валентину об очередном грандиозном замысле.