Марк Хансен - Куриный бульон для души. 101 история о женщинах

Только потом я задумалась: а что, собственно говоря, я буду делать? Я позвонила в редакцию Гиннесса, чтобы узнать, как побить рекорд самого быстро говорящего человека. Там ответили, что нужно прочесть что-нибудь из Шекспира или из Библии. Я принялась повторять девяносто первый псалом, охранительную молитву, которой научила меня мать. С Шекспиром мы никогда не ладили, так что все мои надежды были на Библию. Я тренировалась снова и снова. Меня охватила дикая смесь волнения и возбуждения.

В восемь вечера за мной заехал лимузин. Всю дорогу я повторяла свою скороговорку, и к тому моменту, как мы приехали на студию, язык у меня совсем заплетался. Я спросила дежурную:

– А если я не смогу побить рекорд?

– Для Ларри это не важно, – заверила она. – Главное – чтобы в первый раз ты попробовала именно в его шоу.

Тогда я подумала: «Что такого страшного может со мной случиться? Выставлю себя дурой на всю страну? Подумаешь! Переживу. А вдруг я все-таки побью рекорд?»

Я решила выложиться по полной – и получилось! Я стала самой быстро говорящей женщиной: произнесла 585 слов в минуту перед зрителями канала. Через год я уже побила свой рекорд, на этот раз произнеся 603 слова в минуту. Я была на пике карьеры.

Меня часто спрашивают, как мне это удалось и как мне вообще удается то, что я делаю – например, в первый раз прочесть лекцию, впервые выйти на сцену или прыгнуть с «тарзанки». И я отвечаю: моя философия проста. Я всегда сначала говорю «да», а потом спрашиваю себя, что нужно сделать, чтобы этого добиться. Следующий вопрос: «Что самое страшное может со мной случиться?» Ответ: я не добьюсь поставленной цели. А самое лучшее, что со мной случится – у меня все получится!

Больше ничего не нужно: просто будь собой и наслаждайся жизнью!

Мать всегда учила меня не разговаривать с незнакомцами – хотя сама разговаривала. В очереди. В магазине «Маршалл Филд», выбирая сумку. В лифте, когда он поднимался слишком медленно, а остальные молчали, озабоченно уставившись на кнопки. В аэропорту, на футбольном матче, на пляже…

К счастью, я прислушивалась к ее совету, только когда незнакомцы имели особенно устрашающий вид. Сейчас, вспоминая, как моя мать заговаривала с кем-нибудь, я улыбаюсь, но когда я была подростком, мне было страшно неловко.

– Вот и моя Линн покупает свой первый бюстгальтер, – сообщила она женщине, выбиравшей нижнее белье вместе с дочерью-подростком в местном супермаркете. Мне хотелось убежать и спрятаться за ближайшим банным халатом, но вместо этого я прошипела сквозь зубы:

– М-мама!!

Мне стало немного легче, когда мама второй девочки сказала:

– Мы пытаемся подобрать лифчик для Сары, но они все слишком большие.

Не все отвечали на мамины реплики. Кто-то натянуто улыбался и отворачивался, кто-то и вовсе не обращал внимания. Я видела, что ей немного обидно, но она пожимала плечами, и мы шли дальше. Частенько я уходила бродить по магазину одна, а вернувшись, обнаруживала, что она опять с кем-то болтает. Иногда я боялась потерять ее где-нибудь в толпе, но потом слышала ее мелодичный смех и что-нибудь вроде «да-да, я тоже!».

Этими непринужденными беседами мама научила меня простой истине: наш мир слишком велик – или слишком мал, кому как больше нравится, – чтобы не найти времени на общение друг с другом. Она не давала мне забыть, что все женщины связаны особым родством, хоть мы и разные. Даже в самых обыденных вещах есть нечто, что всех нас объединяет. Может быть, поэтому мы предпочитаем бумагу пластику, считаем, что полосатый свитер всегда пригодится, и чувствуем, как от национального гимна по спине бегут мурашки.

Одно из последних воспоминаний о маме – когда она лежала в больнице, исхудавшая до 38 килограммов после рака груди. До смерти ей оставалось всего несколько часов, а она слабо улыбалась и рассказывала медсестре, как лучше сажать тюльпаны.

Я молча стояла в дверях, мне хотелось плакать, и вместе с тем меня охватила волна любви и тепла. Мама научила меня видеть весну в других людях. И я никогда этого не забуду, особенно сейчас, когда сама, повернувшись к кому-нибудь, спрашиваю: «А вам нравится, когда…»

– Как тебе не стыдно! В шестом классе, а ведешь себя как безбожная язычница! – рыкнула миссис Бримм, толкая меня на скользкую деревянную скамью в кабинете директора.