Сергей Могилевцев - Вечный Жид

Лодовико( пристыженно усаживается на свой стул ). Простите, я забыл о необходимой субординации! Возрадовался, знаете ли, как шалопай, как последний школяр, заглянувший за кофточку своей соседки по парте!

( Спохватывается, глядя на удивленно поднявшего глаза Гримма. ) Впрочем, молчу, молчу, эту тему поднимать мне больше не хочется!

Гримм( недовольно ). Да уж, право, лучше уж не касаться всех этих скользких тем и намеков! Всех этих полуторагодовалых девчушек, одетых в прелестные комбинезоны, всех этих соседок по партам, которые принципиально не носят бюстгальтеров, и от которых мир мог сгореть гораздо быстрее и вероятнее, чем от вашего нескромного прикосновения. Не будем касаться всех этих тем, а лучше посидим в тишине, внимая звукам и молчанию вечности!

Некоторое время сидят молча. Лодовиконачинает тихонько покашливать.

Лодовико. Кх, кх…

Гримм( вскидывает голову ). Вам нездоровится?

Лодовико. Напротив, я абсолютно здоров!

Гримм( удивленно ). Здоровы? Но я же отчетливо слышал, как вы кашляли! Здоровый человек не может так кашлять!

Лодовико( упрямо ). И тем не менее, я абсолютно здоров!

Гримм. Зачем же вы тогда кашляли?

Лодовико. Я, собственно говоря, не кашлял, а намекал.

Гримм( удивленно ). Намекали на что?

Лодовико. На вашу ответную откровенность.

Гримм. На мою откровенность?

Лодовико. Да, на вашу откровенность, в ответ на мою откровенность. Я вот рассказывал вам о неких струнах своей души, звучащих не так, как бы хотелось. Думаю, что и у вас отыщется в прошлом такая же ненастроенная струна!

Гримм. Вы рассказывали мне о струнах души?

Лодовико. Да, о струнах, или о струне, звучащей не так, как мне хотелось. Короче говоря, о своей девочке я вам уже рассказал, и жду в ответ аналогичный рассказ!

Гримм. Вы хотите, чтобы я рассказал вам о мальчике?

Лодовико. О ком угодно: о мальчике, о девочке, о соседке по парте, или даже о черте с рогами, но только рассказывайте, умоляю вас, и не томите меня якобы непониманием!

Гримм( испуганно ). Не поминайте имени черта в этих скорбных пространствах!

Лодовико. Хорошо, не буду, но только уж и вы не томит душу и рассказывайте о ваших кровавых мальчиках!

Гримм. Не сравнивайте меня с собой, извращенец, у меня в жизни не было кровавых мальчиков! Я вообще чист в этом смысле, потому что занимался высоким искусством, всю жизнь сидел в башне из слоновой кости, и никогда не дотрагивался до людей!

Лодовико( удивленно ). И до женщин тоже не дотрагивались?

Гримм. Я же сказал, что ни до кого: ни до женщин, ни до мужчин, ни до мальчиков, ни до девочек, ни до, простите, даже древних старух, которые порой не прочь были дотронуться до меня; я был абсолютным девственником, и всю силу неизрасходованной любви вкладывал в литературу!

Лодовико. Вы писали романы?

Гримм. Нет, я был драматургом, чем-то вроде современного Шекспира, и сочинял пьесу за пьесой, не очень, впрочем, надеясь, что их когда-нибудь поставят на сцене.

Лодовико. И что же, вообще никогда не спускались на землю?

Гримм. Со своего блестящего в лучах солнца слоновьего фаллоса? Нет, никогда, я решил поставить над собой эксперимент абсолютной самоотдачи и абсолютной гордыни, и он мне почти что удался!

Лодовико. Вы сказали – «почти»?

Гримм. Да, почти, ибо в мире нет ничего совершенного, и один раз мне все же пришлось покинуть свой блистающие фаллос.

Лодовико. Блистающий, простите, что?

Гримм. Блистающий фаллос, так я в шутку называл свою слоновую башню. Я вынужден был опуститься с нее вниз всего единственный раз, и тем самим навек загубил свою бессмертную душу. Мне кажется, что и мир пошел пеплом как раз из-за меня!

Лодовико( бросается к нему ). Ах, как интересно, расскажите, прошу вас, об этом подробнее!

Гримм. Вы на этом настаиваете?

Лодовико( добродушно ). Ну что вы, как я могу настаивать, я всего лишь великодушно прошу!

Гримм. А, вот оно что?! ну раз так, то я, пожалуй, расскажу вам все в мельчайших подробностях; в конце концов, надо ведь кому-то узнать все об этой мерзкой истории!

Лодовико. Вы называете ее мерзкой?