Ирина Кедрова - Жизненный круг

«Ты что, Генка? Кровь молодая бурлит?» – смеялась Анюта, делая вид, что недовольна детскими шалостями медбрата, однако радуясь тому, что еще молода и может бездумно отдаться кружению с милым мальчишкой, не чувствуя при этом разницы возраста. Кто знает, может, это первая юношеская любовь? У каждого она своя, у него – такая.

Жарким майским днем в «скорую» позвонили и сообщили, что в карьере завалило двух десятилетних пацанов, строивших там пещеру из песка. Пока родители хватились да нашли, прошло более часа.

Когда машина «скорой помощи» подъехала, ребят уже откопали, и сразу Виктор Сергеевич и Генка стали делать искусственное дыхание. Анюта готовила инъекции и одновременно пыталась успокоить родителей мальчишек-бедолаг.

Вокруг собрались люди, бурно обсуждавшие событие. Слышалось уверенное: «откачают» – «да нет», «спасут» – «вряд ли», «ты, браток, постарайся» – «дуй сильнее».

Генка со всей силой жал руками в области сердца доверенного ему парня, а потом вдыхал в его безжизненный рот весь воздух, набранный в легкие: шесть нажимов, два выдоха, опять шесть и два… Минут через пять почувствовал страшную усталость. На мгновение приостановился, увидел глаза стоявшей напротив него оцепеневшей женщины, наверное, матери, увидел мальчика, лежащего на песке – вихрастого, угловатого, на него в детстве похожего. Такая злость разобрала – на себя, на пацана этого глупого, на женщину, не доглядевшую за сыном, на то, что попал на этот вызов. Секунда злости вдохнула в него силу. «Нет, не умрешь, – думал он, продолжая массаж сердца, – задыши, задыши». И еще проносилось в голове беспаузное «Ешкин кот в бога душу мать не возьмешь меня хрен моржовый». Такое вот совершенно непонятное ругательство, где-то слышанное и сидевшее до поры до времени в глубине сознания, теперь придало злости и силы.

Врач перестал откачивать своего пациента, с сожалением констатируя: «Время упущено. К жизни ребят не вернешь». И велел Генке: «Прекращай, напрасно это». Но тот остановиться не мог: жал и жал, вдыхал и вдыхал. Словно бес в него вселился. Вдруг его мальчишка задышал и медленно приоткрыл глаза.

– Живой, – прошептал Генка и отвалился на песок.

Спасенного пацана повезли в больницу, а в голове у спасителя звучало: «Живой, друг ты мой, живой!».

Женщина дала ребенку жизнь, а он, Генка, сумел эту жизнь отстоять у смерти. Он спас человека. Живи, пацан, дальше!

В бригадах «скорой помощи» рассказывали о Генкином упрямстве, и после того случая перестали считать его новичком. Своим, равным в труде и в умении, стал он теперь.

Через несколько дней в училище на занятиях по оказанию помощи студенты отрабатывали технику искусственного дыхания.

– Встаньте с правой стороны от пострадавшего, – занудно объясняла преподаватель Тамара Сергеевна, – максимально запрокиньте его голову, носовым платком или салфеткой очистите рот от слизи, затем рот накройте платком. Сделайте глубокий вдох, и, прижавшись плотно губами к губам пострадавшего, зажав его нос своей щекой, энергично выдохните воздух в рот больного.

– А рот больного при этом накрыт платком? – спросил кто-то из учащихся.

– Да, – уточнила Тамара Сергеевна, – в целях соблюдения гигиены необходимо использовать при искусственном дыхании салфетку или носовой платок.

– Но тогда не будет сильной струи воздуха, – заспорил Генка, уверенный в своей правоте, основанной на недавней практике, – надо делать напрямую, без платка или салфетки.

– Ну что ж, Егоров, – ответила преподаватель, – делайте, как считаете нужным. Только умелый фельдшер и с платком отлично справится. А на зачете, предупреждаю, поставлю вам двойку за неправильное выполнение медицинской техники.

Осенью произошел случай, который заставил Генку задуматься, так ли уж ошибалась Тамара Сергеевна.

Пришли холодные дни, и вода в реке снизилась до той температуры, при которой нормальные люди не купаются. Пьяный рыболов свалился с лодки в воду, ударился о корягу головой и захлебнулся. Достали его из реки минут через сорок, а потом Генка, очистив утопленнику рот от песка и ила, еще минут сорок делал искусственное дыхание, ощущая при этом, идущий изо рта пьяницы, смешанный запах перегара и нечищеных больных зубов. «В нашей работе нельзя быть брезгливым, – вывел он собственное профессиональное правило, – однако гигиену соблюдать надо».

Не только трагичные, но и смешные случаи происходили на работе. Как-то позвонила на «скорую» женщина, сквозь ее непрерывные рыданья доносилось: «Спасите Ваську! Умирает, с ним плохо». С трудом выспросили у нее адрес, а на вопрос о том, что случилось, она истошно завопила в трубку, комкая слова. Было неясно: то ли Васька отравился, то ли его отравили.