Ирина Кедрова - Жизненный круг

– Ты, Нюра, запомни: моей будешь. Сейчас тебя не трону. Не хочу, чтоб имя твое порочили. Пусть по-человечески будет: законной женой в мой дом войдешь, когда из армии вернусь.

Скоро после этих слов Николай ушел в армию, оттуда писал ей письма – обстоятельные, подробные, будто дело меж ними решенное, и она ждет его как верная жена. Она и ждала, мечтала: войдет он в дом, подхватит ее на руки и пронесет через все село в свою жизнь. Разговоры по селу, конечно, велись, и всякие. Подружки завидовали: такого парня захомутала.

– Как он тебя, Нюрка, прижимал? Не сломал? – хихикала одна.

– Да разве ее сломаешь? Она сама его сломает, – подхватывала другая.

– Ну, девки, жмет он сильно. Я на себе проверила, – зло шутила третья.

Нюра молчала. Что им скажешь? Завидуют, ну и пусть. Николай-то ей пишет, ей сказал: «Женой войдешь в мой дом». Надо ждать, и работать.

А работы в колхозе много: хочешь, в поле с утра до вечера спину гни, хочешь, в коровнике грязь вози, да буренок от голода спасай. Нюра кур выбрала, птичницей стала. Раным-рано бежала к курочкам-хохлаточкам: почистить, помыть, накормить. У каждой курицы – свой характер, но каждая из них ждет-поджидает петуха. Так и Нюра ждет Николая – своего, единственного. Три года быстро проскочили, вернулся солдат из армии, поженились они и вскорости уехали из села на поиски городского счастья.

Ох, и тяжко привыкала Нюра к городу. Нет здесь огромных просторов. В селе из ее дома далеко вдаль видно: поля широкие, речка змеей извивается, лес зеленью поля окаймляет. Где-то слышатся призывные гудки паровозов, зовущие в далекие края. А здесь многоэтажные дома и тесные улицы, народ по этим улицам как заводной носится. Нет, ее бы выбор – ни за что из села не уехала б, да Николай сказал:

– Мы, Нюрок, в городе жить будем. Меня в стройконтору зовут. Руки и голова на плечах есть. Проживем. Там уборная в доме и ванна, магазины на каждой улице. В парках гулять станем, в театры ходить. Не все же колхозный навоз таскать.

– Страшно, Коля, там чужие люди живут.

– И что? Меньше сплетен будет. Здесь-то, поди, все косточки перемоют, живешь, как на улице: все о тебе знают, обо всем судят. А там тебя Анной Васильевной звать будут, уважать станут.

– Да разве меня здесь не уважают?

– Уедешь – сильнее зауважают. И вообще, кто у нас хозяин? Сказал – едем, и едем.

В городе пристроились в общежитии. Комнатка маленькая, неудобная. Одна радость – в соседних комнатах обитают такие же деревенские, как Нюра с Николаем: за городским счастьем приехали. Нюра быстро подружилась с соседями, на работу вышла в ту же стройконтору: Коля – строителем, она – учетчицей. Через три года квартиру получили – в пятиэтажке на Заречной улице. Две комнаты показались чудесным дворцом. Соседи теперь не рядом, а через лестничную клетку. Кухня своя, и ванная, и туалет.

Нюра чистила и мыла свой дворец, а скоро принесла в него Людочку. Родилась дочка, и свет внесла в дом. Помня, как не хватало ей самой материнского внимания, она окружила малышку заботой и лаской. Коля так и сказал:

– Ты теперь, Нюрок, дома сиди. Я на семью завсегда заработаю.

И, действительно, зарабатывал, ни от чего не отказывался.

Домой приходил поздно, согласный на разные смены. Бригадиром стал. Люди к нему прислушивались, уважали. А Нюра по дому хозяйничала: чисто в нем и уютно. А еще она хорошо шила, шитье давало семье дополнительные средства. Поначалу к ней только соседки приходили: кофточку, платьице простое скроить. Через них появились клиентки, побогаче соседок, любящие «современную линию моды». Пришлось основательно освоить рукоделье. Нюра на курсы пошла, научилась шить как профессиональная портниха. Однако первой заботой оставались Людочка, Коля и дом.

Дочка росла красавицей-умницей: ласковая, заботливая, покладистая, первая помощница матери. Когда родился Гена, она радостно приняла на себя роль старшей сестры. Два года между ними разницы, а кажется, что больше. Люда – ответственная, серьезная, в школе на нее не нахвалятся. Гена – капризный, поминутно требующий родительского внимания. Если игрушку не купишь, сразу на пол бросается, в магазине – дома ли, и в рев: «Купи, купи!». Перед людьми стыдно. В школе на него постоянно жаловались: неусидчивый, лентяй. Хоть туда не ходи – одни жалобы на сына. Нюра и не ходила, отправляла в школу Николая.

– Ты – отец, – убеждала мужа, – с тобой учительница спокойней говорить станет.

И тот не сопротивлялся, в школу ходил: о любимице своей, Людочке, радостно похвалу учительскую слушал, о гордости своей, Геннадии, с учителями советовался, как того дома воспитывать. А еще в свободное время с детьми играл. Во что? В домино и карты, хоть и говорили учителя, что такие игры детям не подходят. Не верил им Николай и так рассуждал: