Филипп Ванденберг - Гладиатор

Медленно, бесконечно медленно колосс пошатнулся, начал клониться, а затем упал. Сначала он опустился на колени, но тут же всей тяжестью рухнул на спину, прижав подбородок к груди. «Сейчас я убью тебя», – подумал Вителлий. Это не было заранее обдуманным решением, но инстинкт требовал убить противника, чтобы больше никогда не довелось с ним встретиться.

Однако в тот момент, когда Вителлий собирался нагнуться, чтобы завершить дело, с трибун послышались удивленные возгласы, смешивавшиеся с женским визгом и неодобрительным гулом части зрителей. Вителлий поднял глаза. Нерон стоял у перил императорской ложи, усмехаясь всем своим широким лицом и подняв кверху большой палец. Для Спикуля, все еще неподвижно лежавшего на песке арены, это означало пощаду.

Победитель поклонился и, выпрямившись, насколько это позволяло его состояние, направился к занавесу. Арена дрожала от приветственных криков в адрес Вителлия и не менее громких возгласов протеста против оказанной Спикулю милости.

Поликлит и Мариамна восторженно встретили гладиатора. Мариамна снова и снова целовала кровоподтек под его левым глазом, а Поликлит, словно в угаре, выкрикивал:

– Геркулес, о мой Геркулес, разве кто-то сможет тебя победить!

Вителлий с улыбкой отмахнулся от поздравлений. В глубине его сознания бой все еще продолжался. Уход в сторону, удар левой, удар правой… Даже когда он, еле живой от усталости, присел на мрамор массажного стола и Поликлит начал осторожно освобождать от защитных ремней его обагренные кровью кулаки, Вителлий по-прежнему продолжал уклоняться от незримых ударов.

Влажным, пропитанным мятой платком Мариамна вытерла пот с его подергивающегося лица.

– Вителлий! – еле слышно прошептала она. – Вителлий!

Однако одержавший победу гладиатор все еще не мог закончить свой бой.

Среди ночи Вителлий проснулся. Тень, стоявшая у его ложа, оказалась Пиктором.

– Господин простит, что я потревожил его. Рим горит!

– Ну и пусть себе горит! – недовольно проворчал Вителлий. В конце концов, редкая ночь обходилась без того, чтобы в Риме не сгорел какой-нибудь дом, а то и целый квартал.

– Нет, господин, – возразил Пиктор, – огонь охватил добрую четверть города. В пламени и Большой цирк, и Палатин, и Целий!

– Целий? – приподнялся Вителлий. – Горят и эти кварталы?

– Да, господин.

Мариамна, подумал гладиатор. Набросив тунику и завязав ремни сандалий, он кивнул Пиктору:

– Пойдем!

На севере, в стороне Аппиевой дороги, виднелось кроваво-красное зарево. Угольно-черные фонтаны дыма огромными грибами взмывали к небу. По мере приближения к Целию ночь становилась все светлее. Обезумевшие от страха лошади, собаки и кошки во всю прыть убегали из горящих кварталов, а люди рвали на себе волосы, били себя кулаками в грудь и в отчаянии кричали:

– Это конец всему!.. Рим погиб!.. Боги карают нас!

– Последние дни она жила в своем городском доме! – тяжело дыша, проговорил Вителлий, когда они проходили под акведуком Клавдия.

Пиктор показал вперед:

– Господин, весь Целий – сплошное море пламени!

– Ты боишься огня? – спросил Вителлий.

– Да, господин, не меньше, чем смерти.

– Тогда беги следом за собаками и кошками!

– Нет, господин, как ни велик мой страх, я последую за тобой.

От едкого дыма дышать становилось все тяжелее. Казалось, земля сотрясалась под ногами. Люди в обгоревших одеждах, с почерневшими от сажи лицами, с трудом держась на ногах, шли им навстречу. У Вителлия сдавило горло, когда в ноздри ударил тошнотворный запах горелого мяса. Какой-то пожилой мужчина ухватился за тунику Вителлия:

– Видел ты Плутона с его огненными глазами? Это его мир, подземный мир! Царство теней.

– Убирайся в преисподнюю, безумный старик!

Вителлий оттолкнул мужчину и поспешил дальше. Из оконных проемов домов, стоявших по обе стороны улицы, вырывались языки пламени. Изнутри доносились душераздирающие крики. Падающие балки и готовые обрушиться стены заставляли гладиатора и его спутника держаться на середине улицы, непрерывно поглядывать вверх, чтобы успеть уклониться от падающих горящих обломков.

Когда они свернули на улицу, где находился дом Мариамны, почти прямо перед Вителлием рухнуло на мостовую горящее тело какой-то женщины. Вителлий замер на месте. Видимо, она, уже охваченная пламенем, выбросилась из окна. Широко раскрытыми глазами Вителлий смотрел, как пылающая рука внезапно согнулась, словно подзывая его. Схватив раба за руку, Вителлий толкнул его вперед, выкрикнув полным отчаяния голосом: