Филипп Ванденберг - Гладиатор

Вителлий слушал его лишь вполуха.

– Ее звали Ребекка, – вдруг проговорил он неуверенно. – Ее темные глаза были бездонными, как море, а тело – стройным, как у газели. Я отдал бы жизнь, чтобы снова увидеть ее.

– Прекрати, ради всех богов Рима. Я и так уже прекрасно понял тебя. Но если уж ты не можешь ее забыть, то что мешает тебе увидеться с нею?

– Между нами море, и к тому же я не знаю, куда именно она отправилась. Ее как еврейку изгнали из Рима при Клавдии. – Вителлий упал перед Ферорасом на колени и, схватив его за руку, взмолился: – Только ты, Ферорас, способен помочь мне! Я знаю, что ты проделал с императорским флотом, знаю и название корабля, на котором отплыла Ребекка. У тебя имеется список судов, тебе известны их маршруты. Ты можешь, стало быть, узнать, где Ребекка сошла на берег. Прошу тебя, Ферорас, помоги мне!

Ферорас молчал. То, что Вителлию стало известно о захваченных судах, обеспокоило его. Как лучше поступить? Один из немногих доверенных людей предал его, так что теперь он в руках у этого юнца.

– Откуда тебе все это известно? – стараясь, чтобы голос звучал как можно безразличнее, спросил Ферорас.

– Я не могу ответить на этот вопрос, – сказал Вителлий, – но будь уверен, что никто никогда не узнает об этом.

Узнать имя предателя Ферорас и не рассчитывал. Он не сомневался, что и так сумеет выяснить это.

– Как, ты сказал, зовут эту девушку?

– Ребекка, – поднявшись на ноги, ответил Вителлий.

– А название корабля?

– «Эудора». Название я узнал от одного из смотрителей гавани в Остии.

– Похоже, эта девушка и впрямь очень дорога тебе.

– Дороже жизни, – ответил Вителлий, с волнением наблюдая, как Ферорас поднял мраморную плиту одного из сидений и извлек несколько свитков.

Что-то бормоча себе под нос, он начал водить пальцем по отдельным столбцам, а затем остановился, недоверчиво посмотрел на Вителлия и проговорил наконец:

– Вот она, «Эудора».

Рядом с названием судна проставлены были количество и стоимость груза, имя покупателя и порт назначения – Цезарея в Палестине. Ферорас покачал головой.

– В Палестину «Эудора» не пришла, – солгал он, – ее направили в Грецию, и она причалила в Кирре.

С этими словами он поспешно свернул свиток и вновь спрятал его в тайник.

Вителлий с недоверием посмотрел на своего покровителя.

– Во имя всех богов, чего ради могла «Эудора» направиться в Грецию?

– Поскольку ты и так во многое посвящен, могу сказать тебе это. В Палестине не было надобности в более чем сотне торговых кораблей. Пришлось направить их в Грецию, Малую Азию и Египет. Я хотел бы только знать, кто рассказал тебе об этом деле.

– Точно так же, как я не назову тебе это имя, – ответил Вителлий, – никто не узнает от меня и обо всем остальном.

Ферорас протянул Вителлию руку.

– Ты дал слово. Я доверяю тебе!

Они пожимали друг другу руки, когда в комнату вошла Мариамна в длинной тунике из отливающей серебром ткани, шуршавшей при каждом шаге. Левое плечо было обнажено, позволяя видеть край груди.

– Гости скоро начнут беспокоиться! – проговорила она. – Нельзя заставлять их ждать!

– Пойдемте, стало быть, – сказал Ферорас, и Мариамна взяла Вителлия под руку.

Когда все трое вошли в атриум, послышались приветствия и возгласы: «Вителлий! Вителлий!» Гладиатор отвечал на них дружелюбными улыбками. Мужчины пожимали ему руку, женщины целовали в щеку.

В этот день у Ферораса собрались самые выдающиеся мужчины и самые красивые женщины Рима. Хозяин пришел в полный восторг, увидев бородатого мужчину с растрепанными волосами и бровями, нависшими над крючковатым носом. Хотя мужчина этот был одет небрежно и почти бедно, его окружала целая толпа людей.

– Люций Анней Сенека, – воскликнул Ферорас, – твое присутствие – высокая честь для меня!

Сенека, сопровождаемый женой Помпеей Паулиной, подошел к Ферорасу и Вителлию, коротко поклонился и проговорил:

– Здесь сегодня собрался весь цвет города. Как мог я остаться в стороне?

Прикрывая рот рукой, Ферорас шепнул Вителлию:

– Он все еще должен мне два миллиона! – И громко, во всеуслышание, произнес: – Я опасался, что ты отклонишь мое предложение, потому что ты решительный противник гладиаторских боев, а праздник этот устроен, в конечном счете, в честь нашего гладиатора Вителлия.

Сенека махнул рукой.

– Отвращение во мне вызывают не игры сами по себе, а то, каким образом людей из-за их низкого происхождения обращают в рабство и обрекают на смерть. Вителлий, как всем известно, свободный человек, который в любое время может прекратить выступать на арене.