Филипп Ванденберг - Гладиатор

Видят боги, у Манлия почти отнялся язык, и он, беспомощно пробормотав ответы на все заданные вопросы, позволил проводить себя по ведущей на верхний этаж лестнице. Украшенные орнаментами стены комнаты были красными, как он и пожелал. Тяжелые полотнища, свисавшие с потолка, образовывали над ложем некое подобие балдахина. В стену была встроена алебастровая с оттенком желтизны ванна. Манлий бросился на ложе и закрыл глаза. Когда он снова открыл их, перед ним были золотисто-розовые, словно спелые персики, обнаженные груди двух очаровательных девушек.

– Меня зовут Лициния, – прошептала одна из них.

– А меня Санция, – проговорила другая. – А как тебя зовут?

– Центурион Манлий. Ведаю раздачей зерна на складах в Остии.

– Важная должность в эти трудные времена, – засмеялась Санция, отличавшаяся от Лицинии длинными темными волосами. У Лицинии волосы были светлее и намного короче. Она подала гостю кубок вина, который Манлий выпил одним глотком. Пока одна из девушек снова наполняла кубок, вторая усиленно занималась начинавшим твердеть членом Манлия.

– О, как же вы подходите к этому дому распутства, – простонал центурион, снова хватаясь за кубок.

– Мы хотим, чтобы тебе было хорошо, – засмеялась Лициния, а Санция невинным тоном спросила: – Ты никогда еще не бывал у нас, Манлий?

– Нет, – признался он. – Для центуриона вы малость дороговаты! – Постепенно он начал ощущать действие неразбавленного вина. – Разбавьте мне вино водой, – попросил он.

Но Санция возмущенно ответила:

– Ты в «Ауреуме». Здесь вино пьют только неразбавленным!

– Человек, управляющий складами с зерном, может позволить себе хоть каждый день бывать в «Ауреуме», – засмеялась Лициния.

– Зерно принадлежит не мне, а императору. Вы же знаете, что император бесплатно раздает его тем, у кого нет работы. А чтобы никто не мог прийти дважды, я стою там и записываю их имена, понятно вам? О, как же вы искусны в своем деле!

– Какой же ты сильный мужчина, Манлий! – сладким голосом проговорила усевшаяся на него сверху Лициния, а Санция, чья персиковая грудь почти касалась губ центуриона, добавила: – Если хочешь, мы можем прийти и к тебе домой. О цене договоримся.

– Вот как? – Манлий оперся на локоть. Девушки, комната, лампы на стенах начали кружиться у него перед глазами. – Должен вам сказать, что я не так уж беден, – запинаясь, пьяным голосом пробормотал он. – За свое жалованье центуриона… я такие удовольствия позволить себе не могу, но… – Он вновь запнулся. – У меня… у меня дополнительные доходы водятся…

– А, понимаю… В эти трудные времена, когда людям так трудно прокормиться, ты выбрал себе подходящее занятие, – подмигнула ему Санция.

– О нет, – возразил Манлий, – тут вы… тут вы заблуждаетесь. Клянусь всеми бо… богами. Я бы никогда не решился расхищать зерно… собственность императора. – Говорить ему явно становилось все труднее. – За это карают смертью!

– Успокойся! – все быстрее вращая тазом, проговорила Лициния. – Нам нет никакого дела до того, откуда ты берешь деньги.

Манлий почувствовал себя задетым.

– Я вам… я вам… открою тайну, – с запинкой пробормотал он и с радостью заметил интерес, появившийся на лицах девушек.

Лициния, сменив позу, уселась на Манлия так, чтобы видеть его лицо, а Санция, широко расставив ноги, прямо-таки прижалась к нему.

– Я знаю тайну… знаю тайну, стоящую целого состояния, – начал Манлий.

– О, наверное ты нашел сокровища Дидоны!

– Чушь. Я слу… случайно увидел одну… занимавшуюся… занимавшуюся втайне любовью парочку.

Девушки громко расхохотались.

– В наших кругах платят за многие вещи, но чтобы кто-то зарабатывал деньги, глядя на то, чем мы занимаемся, нам слышать еще не приходилось!

– Мне платят не за то, что я смотрел на них! – возмутился обиженный смехом девушек Манлий. – Платят за молчание!

Лициния и Санция удивленно переглянулись.

– Нарушившей обет целомудрия и отдавшейся мужчине грозит… грозит смертная казнь. Страшная казнь! – повторил Манлий, явно получавший удовольствие от охватившей девушек растерянности.

– Жрица Весты! – испуганно проговорила Санция.

– Вот именно, – с гордостью ответил болтливый центурион.

Так родился и начал распространяться слух.

Вибидия, старшая из весталок, собрала жриц в атриуме их дома. Судя по всему, она была сильно взволнована.

– До меня дошел слух, что одна из весталок нарушила обет целомудрия. Я уверена, что это всего лишь одна из бесчисленных сплетен, которые с такою легкостью распространяются в городе. Римляне проглатывают их так же охотно, как лакомства на праздничном обеде. На этот раз, однако, слух дошел до ушей Pontifex pro magistro, заместителя великого понтифика, и он потребовал, чтобы мы объяснили, каким образом могли возникнуть подобные разговоры.