Филипп Ванденберг - Гладиатор

– Больше крови, – вопили они, – больше крови! Песок арены должен стать алым!

Жутким, наводящим ужас хором звучал этот вырывающийся из двухсот тысяч глоток крик.

Вителлий почувствовал, как холодный пот течет у него по спине. Сквозь оставленные перед главным входом колесницы и паланкины повозки гладиаторов проложили путь к боковому входу, предназначенному для участников игр. В высоких дверях расположенной под трибунами комнаты отдыха стоял императорский контролер с большой восковой табличкой.

– Имя? – спросил он равнодушно.

– Вителлий.

Чиновник нашел на табличке это имя и поставил рядом с ним подтверждающий присутствие значок. Оставалось еще одно имя – Валенс.

– Валенс! – выкрикнул чиновник. Молчание. – Валенс!

Только теперь Пугнакс подал голос:

– По дороге сюда Валенс сунул голову в колесо повозки. Он мертв.

– Мертв, – спокойно принял к сведению регистратор и поставил после имени Валенса: suic . – самоубийство.

Многие гладиаторы метались, словно звери в клетке, стучали кулаками по выложенным огромными плитами стенам, прижимались головами к камню или безумно размахивали руками. Свои атлетические тела они смазывали маслом намного дольше обычного. Никто не смотрел на соседей, каждый думал лишь о предстоящем бое. Их оружие все еще лежало под строгой охраной в одном из боковых помещений. Получить его они должны были только перед самым выходом на арену.

Сейчас жребий определял противника каждого из гладиаторов. В жеребьевке не участвовали только те, чей соперник был определен заранее. В двух барабанах лежали разломанные глиняные таблички: в одном барабане левая, а в другом – правая. Получившие половинки одной таблички объявлялись парой соперников.

Из-за красного занавеса, скрывавшего ведущую на арену деревянную, высотой в человеческий рост дверь, доносились рев зверей и вопли зрителей. Сульпиций Руфус хлопнул в ладоши:

– Приготовиться к выходу!

Гладиаторы выстроились в порядке выхода на арену. Рабы подали им пурпурные, с золотой каймой по краям, накидки. Каждому гладиатору выделен был оруженосец. Своего оруженосца, который нес сеть, трезубец и кинжал, Вителлий приветствовал кивком. С арены донесся громкий, пронзительный сигнал труб, зазвенели литавры, глухо загудели трубы. Словно движимые невидимой рукой, растворились тяжелые деревянные ворота, пополз в сторону красный занавес, рев тысяч зрителей превратился в настоящий ураган, от которого, казалось, начало вздрагивать само здание цирка. Стоявший во главе колонны Сульпиций Руфус подал знак, и гладиаторы размеренным шагом двинулись вперед.

Словно вспышка молнии, яркие солнечные лучи на мгновение ослепили выходящих из полутьмы бойцов. Вителлию лишь с трудом удавалось ориентироваться. Ряды трибун вздымались к небу, как стены огромной башни. Ему еще никогда не приходилось видеть столько собравшихся в одном месте людей. Будто в трансе, Вителлий медленно шагал вслед за идущим впереди гладиатором. Близость Пугнакса, с которым ему предстояло встретиться, производила на Вителлия угнетающее, почти болезненное впечатление. Он не видел Пугнакса, но все равно ощущал его присутствие. Посыпанный малахитовой крошкой и суриковой пылью песок отражал солнечные лучи, еще сильнее нагревая воздух над ареной.

Прозвучал сигнал тромбонов, и колонна остановилась. Зрители умолкли. Руфус приветственно вскинул правую руку, и гладиаторы, повинуясь команде, выкрикнули:

– Ave, Caesar, morituri te salutant … Славься, цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!

Вителлий бросил взгляд на отделанную красной материей императорскую ложу. Император сидел в своем позолоченном кресле, склонив голову и чему-то улыбаясь, а рядом с ним – кровь ударила в виски Вителлия – сидела Мессалина, женщина, в спальне которой Вителлий побывал и на ложе которой лежал. В эту минуту, однако, она была только супругой императора. Роскошно одетая, с высоко, наподобие крепостной башни, зачесанными волосами, она неподвижно смотрела куда-то вперед, даже взглядом не удостаивая гладиаторов. Может быть, она не хочет видеть его, Вителлия?

Отзвучало официальное приветствие, и публика снова забушевала. Вителлий решился наконец оглядеться вокруг. Римляне кричали, аплодировали, подбрасывали в воздух подушки, на которых сидели. На трибунах можно было увидеть немало паланкинов со снятыми шестами. Состоятельные горожане сидели, окруженные целой свитой рабов, обмахивавших их веерами и наливавших принесенные с собой напитки. Чем ближе к арене сидели зрители, тем выше было их общественное положение. Отделенные от остальных зрителей ложи занимали сенаторы, консулы, высшие чиновники, жрецы и весталки. Для них места были отведены непосредственно у наполненного водой рва, окружавшего арену для защиты от диких зверей.