Ян Гийу: Зло

После ужина он старательно помог убрать со стола, чтобы не нарваться на очередную добавку. Когда приборка закончилась, мама ушла на кухню приготовить кофе. Приспело, значит, время отправиться с папашей в спальню.

«Спускай брюки и наклоняйся вперёд», — сказал папаша обыденным голосом, прихватывая платяную щётку.

В его тоне Эрик не уловил какой-то дополнительной опасности. Родитель, похоже, держал себя в руках, и это обещало скорое окончание процедуры. Эрик выполнил указание, а когда папаша изготовился для первого удара, сделал глубокий вдох, закрыл глаза и сжал кулаки.

Всё прошло быстро, осталось только унижение.

«Друзья снова?» — усмехнулся папаша, протягивая руку.

Стоило Эрику не ответить пожатием, и он получил бы всю трёпку вторично.

«Друзья снова», — сказал он и улыбнулся. И пожал руку папаше. Потом натянул брюки, пошёл в свою комнату и сразу поставил новую пластинку. Последняя песня Элвиса Пресли называлась Heartbreak Hotel.

Он лёг на свою кровать и смотрел на паутину в углах и узоры, которые трещины нарисовали на потолке, и видел себя королём рок-н-ролла на сцене в далекой западной стране. Он пытался подражать иностранным словам Элвиса Пресли и долго лежал так, и чувствовал себя совершенно счастливым.

Да, сегодня всё прошло почти идеально. Вечерняя трёпка обошлась без сюрпризов, а непоздний ужин означал, что папаша спешит на работу. Он подвизался в каком-то кабаке метрдотелем, хотя чаще именовал себя директором. Когда он отбывал на трудовую вахту пораньше, удавалось смотаться в кино. В трёх залах поблизости шли запрещённые для детей фильмы, но чуть дальше крутили ленту о войне в Корее. Эрик туда и намылился. Причем в одиночестве, чтобы без лишнего трепа с кем-либо из шайки получить удовольствие от столь удачного дня.

Но главное — следовало подумать о Каланче.

Поколотить его стало для Эрика насущной необходимостью. Альтернативы просто не было. Шайка подчиняется только пока побеждаешь. Хотя у предводителя достаточно других обязанностей и забот. Но дуэли искони считались самой наглядной проверкой компетентности. И вообще-то еще полгода назад было ясно: Каланча готовит вызов.

Каланча был самым сильным в их круге, и это признавалось безоговорочно. Ему ещё не исполнилось четырнадцати лет, а он уже вымахал на метр восемьдесят, весил шестьдесят восемь килограммов, легко бросал за 65 метров маленький мяч и обладал просто гигантским пенисом. И хотя дрался довольно редко и без фантазии, но неизменно внушал ужас, когда в каком-нибудь столкновении вдруг выходил из себя.

Правда, Каланча никогда не смог бы верховодить шайкой. Поскольку не умел, что называется, затевать дела, приносящие прибыль, и, тем более, убалтывать публику. Стоило ему сейчас победить, и шайка рано или поздно развалится. И, право же, нетрудно было представить этого тугодума, стоящего в одиночестве посреди школьного двора, растерявшего всю команду. Ему ведь сроду не допереть, почему так получилось.

Всю последнюю неделю Эрик твердо знал, что неизбежное приближается, и, естественно, будущая схватка не выходила у него из головы. Он не раз видел: Каланча использует длинный размашистый удар справа. Получалось не так шустро, зато очень сильно за счёт добавки собственного веса. И Каланча никогда не дрался ногами. Но он стремился, прежде всего, схватить противника, чтобы, используя свои килограммы, придавить его к земле. Попавший под Каланчу почти не имел шансов вырваться из могучего захвата. Далее как обычно: противник лежал внизу, а тяжеловес бил его мощно и медленно, попеременно в живот и физиономию, покуда тот не признавал поражения.

Именно Каланча собирал деньги. Кто угодно в Школе мог прийти в шайку и получить заём. Условие было простое, сто процентов на два дня — и Каланча для того, кто не платит. Необходимость возмездия не подвергалась сомнению, иначе система лопнула бы уже с самого начала.

Каланча бил без агрессивности, и пострадавшие зачастую преувеличивали размер бедствия. Ну да, здоровенный лоб в чёрной кожаной куртке с символом шайки на спине. Страх перед трёпкой от него, собственно, значил больше самой трёпки.

А теперешнюю кашу заварил Ёран, который начал отводить Каланчу в сторону и потихоньку уговаривать его задраться с Эриком и после неминуемой победы стать главарём шайки. Возможно, интригой руководило вовсе не почтение перед силой, а чувство мести. Ибо в начале их совместного обучения в Школе, когда шайка только формировалась, Ёран был основным претендентом на лидерство. Эрику пришлось прилично его отделать, чтобы снять всякие сомнения. На год этого хватило. Но, похоже, Ёран вознамерился сейчас использовать Каланчу как собственное оружие.