Маделин Уикхем - #моя [не]идеальная жизнь

– Иди сюда и попробуй мое последнее достижение. – Папа отворачивается от кухонной стойки и протягивает мне стакан с напитком. Это не винтажное шампанское и не изысканный коктейль. И даже не какой-нибудь местный органический сидр. Это папин фирменный рождественский пунш из уцененного вина, апельсинового и ананасового соков и лимонной настойки. – За тебя, моя дорогая!

Сейчас канун Рождества, середина дня, и я дома, на ферме. Кажется, Лондон был сто лет тому назад. Здесь все по-другому. Воздух, звуки, простор . Мы живем на ферме, в такой отдаленной части Сомерсета, что никто о ней даже не слышал. В газетах постоянно говорится о фешенебельном Сомерсете… Ну так поверьте мне, мы в том Сомерсете, что в самой глуши.

Наш дом находится в долине, и все, что видно из кухонного окна, – это поля, пасущиеся овцы, холм Хексалл-Хилл да случайный планер вдали. А еще несколько коров – хотя папа теперь меньше занимается коровами, чем прежде. От них мало дохода, говорит он. Есть игры получше. Правда, пока что не похоже, чтобы он нашел что-нибудь получше.

Папа поднимает стакан и одаряет меня своей неотразимой лучистой улыбкой. Никто не может устоять перед папиной улыбкой – включая меня. Всю свою жизнь я видела, как он завоевывает людей своим обаянием и неиссякаемым оптимизмом. Как в тот раз, когда мне было десять лет, я забыла написать сочинение о своих каникулах. Папа просто заглянул в школу, улыбнулся учительнице, несколько раз выразил уверенность, что с этим не будет проблем… И конечно, их не было. Все, как по волшебству, стало хорошо.

Правда, определенную роль сыграло сочувствие: ведь я была девочкой без мамы…

Впрочем, не будем на этом останавливаться. Все-таки сейчас канун Рождества. Открываю дверь кухни и выхожу во двор. Пробираясь между курами, вдыхаю свежий воздух Сомерсета. Должна признать, что воздух здесь изумительный. Вообще-то, весь этот край изумительный. Папа считает, что я совсем отвергла Сомерсет, но это не так. Я просто сделала свой выбор и решила, как мне распорядиться своей жизнью…

Я прикрываю глаза. Прекрати. Сколько воображаемых разговоров на эту тему я вела с папой? А теперь я продолжаю их вести, хотя он стоит всего в трех ярдах от меня ?

Я отхлебываю пунш и пытаюсь сосредоточиться на отдаленном пейзаже. Потому что вблизи дом менее живописен. За долгие годы папа перепробовал много проектов обогащения, однако ни один из них не сработал. И теперь во дворе фермы повсюду валяются остатки этих проектов, которые он так и не удосужился убрать. Вот пресс для сидра, который почти не использовали, – он стоит в амбаре. А вот массажный стол из тех времен, когда мы собирались устроить спа. (Папа не смог найти дешевого массажиста.) Есть тут и спинка от кровати бирюзового цвета из восьмидесятых вместе с ночными столиками в тон. Он купил их у приятеля, намереваясь устроить B&B [13] Bed and breakfast («Кровать и завтрак») – мини-гостиницы, существующие в разных странах. . Столики, как были, в пластиковой упаковке, прислонены к забору и выглядят жутко.

А вот альпака Колин, с печальным видом слоняется в своем маленьком загоне. Господи, эти альпака были настоящим бедствием! Три года назад папа купил шесть голов, полагая, что они принесут нам целое состояние. Альпака должны были стать аттракционом, а мы собирались основать фабрику для переработки шерсти. Папе действительно удалось одной школе продать билеты, и детей привезли на экскурсию. Но альпака укусил ребенка, и у папы были большие неприятности из-за того, что он подвергал детей риску.

Но ужаснее всего была его «ЗИМНЯЯ СТРАНА ЧУДЕС В ЭНСТЕРЗ-ФАРМ! ПОСЕТИТЕ САНТА-КЛАУСА В ЕГО ПЕЩЕРЕ!» – со снегом из ваты, дешевыми подарками и четырнадцатилетним хмурым эльфом (то есть со мной). Это было двенадцать лет назад, но меня все еще пробирает дрожь при одном воспоминании. Это чертово зеленое трико!

– О, как чудесно, что ты дома, Кейти! – Бидди тоже вышла со стаканом в руке. Она обнимает меня и гладит по плечу. – Мы скучаем по тебе, дорогая!

Бидди уже много лет подруга папы. Или сожительница. Или гражданская жена. После того как умерла мама, мы с папой долгое время жили вдвоем, и все было хорошо. Я думала, что папа всегда будет один. Было несколько местных дам, в основном блондинки, которые приходили и уходили. Я их не различала.

Но потом появилась Бидди – как раз перед моим отъездом в университет. Она резко отличалась от прежних папиных дам. Она тихая, сдержанная, разумная. И по-своему хорошенькая: темные волосы с легкой проседью, темно-карие глаза. Однако в ней нет шика и показного блеска. У Бидди твердый характер. Раньше она была шеф-поваром в ресторане «Лисица и собаки», пока ее не начала утомлять работа допоздна. Теперь она варит варенье и продает его на ярмарках. Я видела, как она терпеливо стоит у своего ларька по шесть часов подряд – всегда приветливая, всегда готовая поболтать. Она никогда не берет с покупателя больше, но и меньше тоже – она честная. Верная и честная. И по какой-то причине – понятия не имею, по какой, – терпит моего папу.