Александр Кердан - Экипаж машины боевой (сборник)

– Товарищ майор (подполковника я уже в Союзе получил), к вам женщина…

«Неужто галлюцинации начались?»

– Какая женщина? – строго так спрашиваю.

– Наша, советская, – с готовностью докладывает взводный, а у самого глаза, как у мартовского кота, блестят.

– Ладно, если наша, давай её сюда!

Не прошло и полминуты, появляется – эх, Витек, видел бы ты! – Снегурочка, краса ненаглядная… Или мне это с голодухи показалось… Ну, в общем, глаза, улыбка – всё при ней! Женщина! Наша, российская. Только порог переступила, в землянке словно посветлело, настоящим праздником запахло. Понимаешь, есть у женщин свойство такое – жизнь делать ярче, радостней…

Я с топчана привстал. Обращаюсь к незнакомке, стараясь придать голосу надлежащую важность:

– Кто вы?

– Лида, – отвечает она просто и руку мне протягивает.

А я, Вить, поверишь, уже забыл, как с женским полом обходиться. С бойцами-то чаще, чем на русском литературном, на командно-матерном общаемся… Так вот, вместо того чтобы ручку эту поцеловать или хотя бы пожать для приличия, уселся обратно на топчан и свой допрос продолжаю:

– И откуда вы взялись?

У Лиды уже слезинки на глазах наклюнулись:

– Из госпиталя я, медсестра. К жениху меня на Новый год отпустили. Вместе встретить хотели, а тут БМП попутная…

– И где ваш жених? – несколько смягчаю я тон. – Да вы присаживайтесь, – наконец вспоминаю о светских манерах.

Духонин девушке табурет придвинул, а та своё:

– Некогда мне, товарищ майор. Надо к полуночи до «точки» добраться. Жених там взводом командует… – и называет такой блокпост, куда теперь не то что на БМП, но и на «вертушке» не поспеть!

– Да вы соображаете, барышня, что говорите? – снова прорываются у меня покровительственные нотки. – Мы ведь здесь не в бирюльки играем. У меня приказ комдива до завтрашнего утра закрыть перевал и никого – ни в ту, ни в эту сторону… Так что пропустить вас я не имею никакого права…

Игнатенко прервал свой рассказ, плеснул в кружки коньяку. Выпил, не дожидаясь меня. Уставился в окно кабинета, за которым льнули к стеклу крупные хлопья мартовского снега.

– И ты не пустил, Серега? – мне не терпелось узнать продолжение истории.

– Не пустил… Плакала она, обещала генералу знакомому пожаловаться… Не пустил, и всё! Да как я мог девчонку эту и экипаж БМП заведомо под пули подставлять? Ты же сам воевал, знаешь: перевал – моя зона ответственности… Жизнь человеческая дороже, какая б там любовь ни была…

– Так оно, конечно, – согласился я. – И что же Лида?

– Порывалась обратно ехать. Да куда? Кругом – ночь. Потом стрельба где-то неподалёку началась… В общем, осталась она в батальоне Новый год встречать. Гостьей поневоле… Уж не знаю, как бы мы с её кислым настроением боролись, да солдаты мои выручили.

Только-только наши «разборки» закончились, вдруг стук в дверь. Распахиваю, а там – целая солдатская делегация. Впереди сержант Аркаев.

– Товарищ майор, разрешите обратиться? – вскинул руку под козырек напяленной не по погоде «афганки».

– Обращайся, – тихо удивляюсь я. Вообще-то, взаимоотношения на перевале более демократичные, без излишней субординации. Но тут, видно, случай особый…

– Товарищ командир, вас, всех товарищей офицеров и… – сержант замялся, не зная как назвать Лиду, – и нашу гостью, – наконец-то нашёлся он, – приглашаем на концерт художественной самодеятельности.

«Какая самодеятельность? – ломаю голову. – Ни о чём подобном речи не велось. Кому её организовывать? Замполит – в отпуске. Прапорщик Зенин – комсорг батальона – в госпитале, с гепатитом…»

Прошли мы в солдатскую столовую – самое большое крытое сооружение в гарнизоне. А там – весь личный состав батальона, кто не на постах и не в наряде, конечно. На скамейках, на земляном полу (кому места не хватило)…

Провёл нас Аркаев, усадил на специально освобожденную для почётных зрителей скамью, а сам юркнул за серые, из простыней, кулисы…

А я тем временем огляделся. И вот что заметил: у всех солдат головы, как подсолнухи к солнцу, к Лиде обращены. И что важно, все – побриты, подшиты, застёгнуты по форме. Вот заразы! Я ж от них такого единообразия полгода на строевых смотрах добиться не мог!.. А здесь, как один – образец внешнего вида и строевой подтянутости. Орлы, герои! Вот, Вить, что такое женщина…

Тут распахнулся занавес и заиграл вокально-инструментальный ансамбль. Импровизированный, неподражаемый. Гитары, балалайка, ударник из ротного барабана и алюминиевых тарелок (ещё начальник столовой задаст энтузиастам нагоняй!)… Я другого такого концерта не видел и не увижу, конечно. Были в нем и авторская песня, и самодеятельные стихи, и даже выступления акробатов. Откуда таланты взялись?