Йоханнес Зиммель - И даже когда я смеюсь, я должен плакать…

— Да, — говорит отец, — об этом психе я слышал.

— Ты скоро узнаешь, какой он псих, — говорит Котиков. — Каждый день число его соратников увеличивается на тысячи, молодежь к нему валом валит.

Аркадию Николаевичу становится не по себе. Он слышал, как действуют штурмовики ЛДПР. Они наводят страх на всех. Несмотря на это, Аркадий Николаевич говорит:

— Завтра я буду в Москве и найду на тебя управу.

Но он не верит собственным словам, а Котиков, потеряв к нему интерес, вновь обращается к муравьям, которые переворачиваются на спину и дрыгают ножками.

Возвратившись домой, Аркадий Николаевич застает всех в гостиной.

Мария Ивановна плачет, Ирина понуро сидит рядом, а у Миши с Левой красные от гнева лица. Только что они кричали друг на друга, но все вдруг внезапно замолчали, как только вошел отец.

— Где ты был? — спрашивает Мария Ивановна.

Аркадий Николаевич только машет рукой.

— Что здесь случилось?

— Миша, — говорит Лева.

— Что Миша?

— Он хочет уехать.

— Что? — Аркадий Николаевич подступает к Мише.

— Хочу уехать, — отвечает он.

— Не говори глупостей!

— Это не глупости. Конечно, я не хочу уезжать, но я должен!

— Ты должен остаться здесь, — говорит Аркадий Николаевич, — вот что ты должен!

— Я не имею на это права, — тяжело вздыхает Миша. — Я не хочу, хотя мое сердце разрывается. Я принес вам неприятности, людям, которых люблю, прежде всего, Ирину. Я просто не имею на это права. И поэтому должен уехать. Григорий рассказал мне, что вы терпите из-за меня.

Все говорят, перебивая друг друга. Миша никуда не уедет. Он останется здесь. Они этого добьются, если только будут держаться вместе. Тогда всем неприятностям придет конец.

— Этому не будет конца, — говорит Миша мрачно.

— Нет, будет! — кричит Ирина. — И мы тебя не отпустим, никогда, никогда!

— Никогда! — подтверждает Лева. — Нельзя мириться с ложью о том, что евреи — наше несчастье… А ты вообще еврей только наполовину! Это же клевета! Мы должны бороться за правду!

— Пожалуйста, не надо, — говорит Миша.

— Почему не надо? — спрашивает Ирина.

— Потому что правда… — начинает Миша и обрывает фразу на середине.

— Потому что правда..?

— Потому что правда — это всегда лишь то, во что люди хотят верить, — устало заканчивает Миша.

6 апреля 1992 г., 1 час ночи

Ирина, любимая!

Сейчас, когда ты читаешь это письмо, я уже покинул Димитровку. Прости меня, пожалуйста, что я прощаюсь таким образом, душа моя, я должен уйти, когда ты и все другие спят, потому что вы не отпустили бы меня, я это знаю. Но уйти я должен, только так я могу избавить вас от дальнейших подлостей и бед, а себе сохранить жизнь. Не думаю, что я преувеличиваю, однажды в Германии я уже это пережил.

Никто не может быть несчастнее меня оттого, что я вас покинул, особенно теперь, когда я знаю, что ты тоже любишь меня. И это, поверь мне, прощание не навсегда, а лишь на время. Мы увидимся снова!

Написав письмо, я пойду в колхозный гараж — я прошу прощения у Левы — и возьму машину, чтобы поехать на ней в Москву. У меня большой багаж, а автобусы сейчас не ходят.

Пожалуйста, скажи Леве, что я поставлю машину в Москве на стоянке у моста через Москва-реку на Кутузовском проспекте.

Я хочу получить выездную визу, а в американском посольстве — визу на посещение Соединенных Штатов. У меня хватит денег на самолет до Нью-Йорка, я хочу поехать туда, потому что в Бруклине, ты знаешь, живет двоюродная сестра моей матери. В Нью-Йорке я хочу предложить деловым людям мой проект эко-клозета, может быть, мне повезет, и я найду кого-нибудь, кто вложил бы достаточно денег, чтобы мы смогли начать их выпуск. Если все пойдет хорошо, я вскоре начну зарабатывать достаточно много; тогда я вернусь и заберу тебя и Леву, а также твоих родителей, если только они смогут уехать со своей родины. Лева сможет, я не сомневаюсь, но пожилым людям это часто бывает очень трудно сделать. В любом случае я хотел бы потом обеспечивать средствами для жизни твоих родителей, Лева сможет помогать мне в деле, а мы с тобой, душа моя, в Америке поженимся, и у нас будет свой дом.

Обнимаю тебя крепко-крепко и целую тысячу раз. Я каждую секунду думаю о тебе и буду думать до нашей новой встречи, я желаю тебе здоровья, счастья и мира, твой, всем сердцем тебя любящий, всегда преданный

Миша.

Да, много очередей я уже видел в Москве, думает Миша в 9 ч. утра во вторник 7 апреля, входя в здание, где расположено Управление виз и регистраций Министерства внутренних дел, но здесь самая большая. Эта очередь начинается на улице и движется, по четыре человека в ряд, по широкой лестнице на четвертый этаж. Там, наверху, как слышал Миша, ему надо пойти налево, слева есть окошки, за которыми служащие рассматривают заявления на выезд от иностранцев и выдают визы. Для этого нужно, естественно, заполнить анкету и точно указать цель поездки. Мише не о чем беспокоиться — в голубой пластиковой папке, купленной еще в ГДР, находятся светокопии его изобретения, чтобы каждый мог убедиться, что он говорит правду.