Йоханнес Зиммель - И даже когда я смеюсь, я должен плакать…

Теперь Миша видит окровавленные темные волосы, носком ботинка он переворачивает человечка и видит, что перед ним Клавдия, Клавдия Демнитц, приходившая к нему со своим другом Мартином Навротом и просившая о помощи, потому что родители хотели их разлучить. И вот она лежит здесь, лицо покрыто коркой запекшейся крови, рот открыт, и он кажется совсем черным от липкой крови и от мух.

От отчаянья у Миши сжимается горло, его тошнит, под конец идет одна желчь, но спазмы душат его снова, и, объятый ужасом, он мчится наверх к воротам, под палящее солнце, и кричит, пронзительно кричит, но вокруг нет ни души, никто не ответит, никто не придет, никто.

А как же мальчик? — думает он, снова сплевывая зеленую желчь, как же Мартин? Желание узнать, что случилось с Мартином, становится сильнее отвращения и ужаса перед его находкой. Миша снова спускается по подвальной лестнице, возле Клавдии ему приходится быть очень осторожным и крепко держаться за перила, чтобы не оступиться на скользких камнях. Он пробирается, спотыкаясь, в глубь подвального лабиринта. Здесь, внизу, он тоже находит выключатель и зажигает ряд тусклых лампочек. Он легко обнаруживает след, который ищет. Надо только идти туда, куда ведет засохшая кровь, которой истекала Клавдия по пути к лестнице. Что за преступление здесь совершилось, почему она оказалась раздетой, как она оказалась на лестнице, куда ведут следы крови? О, Боже, милостивый Боже, как ты это допустил?

Шатаясь, Миша проходит мимо общей умывальной. Повсюду длинные, нескончаемые желто-зеленые раковины. Здесь до русских когда-то мылись немецкие солдаты. Дальше следует темный переход, и след ведет туда.

В помещении стоит большой чан. Здесь есть плита, на ней стоит котел, в нем кто-то нагревал воду, в топке еще остались обугленные поленья. И тут Миша видит, что Мартин лежит в чане, тоже со вскрытыми венами и перерезанными сухожилиями, руки, как и у Клавдии, вывернуты. Голова Мартина свесилась набок, глаза открыты, возле правой руки лежит старое бритвенное лезвие.

Миша, шатаясь и ничего не соображая от ужаса, бредет обратно и ударяется головой о крюк, торчащий из стены, вдруг он слышит голос Левы, оборачивается и видит рядом его лицо белее мела.

— Лева! — кричит Миша. — Где ты был? Я тебя здесь жду целую вечность! Почему ты пришел только сейчас?

— Я здесь уже давно, — потерянно говорит Лева. — Но, войдя в подвал, я увидел девочку и побежал обратно на улицу, чтобы сказать Геттелю, чтобы он проваливал отсюда с грузовиком и презервативами и как можно скорее позвонил в «Скорую помощь».

— Как в «Скорую помощь»? Для кого?

— Для девочки. Она же еще жива!

— Клавдия жива?

— Откуда ты знаешь, как ее зовут?

— Это же та самая, что сбежала со своим другом! — кричит Миша. — Я же тебе про них рассказывал, про Клавдию и Мартина!

И тут сверху раздается вой сирены, он становится громче и громче, а затем внезапно смолкает.

— «Скорая помощь», — говорит Лева. — Может быть, они ее спасут. Полиция тоже сейчас приедет. Пойдем, скорее, нам надо наверх!

Он бросается бежать, Миша за ним. И одна мысль стучит у него в висках как отбойный молоток. Эта мысль: я виноват в этом несчастье. Я виноват. Я виноват. Я виноват.

— Ну, прекратите же, наконец, это невозможно слушать, вы нисколько не виноваты! — говорит контактберайхсбеамтер Зондерберг. Уже прошло четыре часа, и Миша с Левой сидят напротив Зондерберга на его вахте на улице Шиллера. — Мне очень жаль, господа, но я не могу иначе, — говорит Зондерберг по-русски, начиная составлять протокол. Чиновники из криминальной полиции допросили их еще там, у казармы, до сих пор там кишат полицейские, специалисты и любопытные. Пришли и из советской военной комендатуры, чтобы допросить Леву. Слава Богу, что Геттелю вовремя удалось смыться с грузовиком! О нем никому из них не известно, потому что Лева сказал, что они с Мишей искали в казарме трубы, пригодные для использования. Миша подтвердил это, и теперь они опять повторяют это Зондербергу. Они не могут сказать правду, иначе все дело с презервативами и бесплатные складские помещения в подвале пойдут псу под хвост.

— Мы искали трубы для моего магазина, конечно, в подвале, потому что там проходят основные коммуникации, там умывальные, отопление и все прочее. Там-то мы и обнаружили обоих, — устало говорит Миша в который уже раз, сокрушенно повторяя, что это он во всем виноват, потому что он прогнал Мартина и Клавдию в пятницу, когда они к нему пришли. Зондерберг успокаивает его: