Йоханнес Зиммель - И даже когда я смеюсь, я должен плакать…

— О чем ты думал? — спрашивает Лева, и Миша рассказывает ему.

— Да, мерзко тогда обошлись с тобой Лилли и Антон, особенно Лилли, — говорит Лева. — А я еще этой суке… — Он осекся.

— Что ты этой суке?

— Ничего. А что?

— Ты сказал, что ты еще этой суке…

Господи, не могу же я сказать Мише, что я специально нашел для него Лилли, дал ей 500 марок и сказал, что ей надо быть с ним поласковее, думает Лева, и поэтому он отвечает:

— Я хотел сказать: а я еще этой суке доверял.

— Она что-то еще сказала о 500 марках…

— Вот видишь, ты не должен верить никому. Зачем ей 500 марок, если она может отхватить целый сейф!

— Ах, оставим это! Все остальное тогда было безумно смешным, кроме конца. Не так ли? — говорит Миша. — Все-таки я смог рассчитаться со своими мастерами… — Он вспоминает о «Кло-о-форм» и Фрейндлихе. — То, что я с тех пор опять один, — это уже другое дело.

Отрывок из «Так говорил Заратустра», который звучит теперь, называется «О науке».

— Кстати, о том, что ты один, — говорит Лева.

— Что? — спрашивает Миша тревожно, предчувствуя, что у Левы наготове какой-то сюрприз.

— Я должен сказать тебе две вещи, — говорит Лева. — Серьезную и смешную. С какой начать?

Следуя инстинкту шеститысячелетней давности, Миша отвечает:

— Серьезную. — Серьезные вещи для выживания важнее, чем смешные, — для таких, как он.

— Я оттягивал это, насколько возможно, — говорит Лева. — Я просто никак не мог решиться. Но теперь я должен тебе это сказать, время истекает.

— О чем ты говоришь? — тревожится Миша. Речь идет в самом деле о чем-то серьезном, он это чувствует.

— Я не ожидал, что это произойдет так быстро…

— Что? Что, Лева?

— …я и сам еще не соображу, как быть…

— Да говори же, наконец! Что случилось?

— Я уезжаю из Германии.

— Ты уезжаешь… — Миша садится, смотрит на друга в упор.

— С моей войсковой частью. Что тут поделаешь?

— Когда ты едешь домой?

— 30 июня, вечером, — говорит Лева тихо. — Это воскресенье, — добавляет он. — Поездом.

Потом они долго молчат, и Лева смотрит на своего друга Мишу, а тот отводит взгляд на сверкающее озеро, над водой которого радостно и беззаботно танцуют первые стрекозы. Мише трудно сдержать слезы, но он знает, что слезами горю не поможешь. Лева уезжает домой. Когда-нибудь это должно было случиться. Но чтобы так скоро, так скоро, 30 июня.

— Миша, — говорит Лева наконец. — Я так больше не могу. Скажи что-нибудь!

— Что мне сказать, Лева? — спрашивает Миша печально. Отрывок, который сейчас звучит, называется «Выздоравливающий», рассеянно думает Миша.

— Я же ничего не могу поделать!

— А я что? Я… я рад за тебя, Лева…

— Я вижу, как ты радуешься!

— Нет, в самом деле! Ты вернешься домой к твоей семье… Отец, мать… Ирина! И ты тоже должен радоваться! Здесь вам, русским, не жизнь!

— Конечно, я рад, — говорит Лева и чувствует себя неловко. — Но ты останешься здесь один…

— Не думай, что без тебя я сразу брошусь под колеса… — деланно смеется Миша. — Я и так уже там!

Возьми себя в руки, дружище, думает он. Не будь тряпкой! Если бы это могло помочь, можно стать и тряпкой. Но ведь это не поможет.

— Мы обязательно еще увидимся, когда-нибудь, где-нибудь.

— Обязательно, — говорит Лева с облегчением, потому что Миша, по всей видимости, спокоен. Он тоже садится и сосредоточивается. — Я ведь не завтра отваливаю! Мы еще провернем одно дело!

— Лучше не надо, — говорит Миша.

— Непременно, — говорит Лева — Мы должны, Миша. Деньги валяются у нас под ногами. И тебе они нужны как раз сейчас, чтобы оплатить проценты по ссуде, и мне — для моей семьи, у нас дома людям с каждым днем живется хуже. Так что еще одно усилие, Миша! Я убежден, что дело того стоит.

— Что именно?

— С кусками Стены, значками и униформами все кончено. Я долго размышлял и кое-что придумал.

Тут Миша с сопением выдыхает воздух и говорит решительно:

— Собственно, я уже сыт по горло такими делами.

— От этого дела ты будешь в восторге.

— Там что, девушки?

— Нет. И рынок для нас там еще никем не занят, такая торговля тебе даже во сне не могла присниться.

— Что за торговля?

— Тем, что нужно и хочется практически всем. К чему все стремятся.

Миша думает: возможно, Лева хочет открыть большую пекарню или самый модный парикмахерский салон на Востоке, или он обнаружил, что кому-то срочно требуются офицеры для войны, тут полно вариантов. И он спрашивает, как участник телевизионной игры в загадки: