Йоханнес Зиммель - И даже когда я смеюсь, я должен плакать…

Ну, теперь должно что-то произойти, думает Миша, который чувствует себя довольно скверно. Я, думает он, все еще не потерял мужества и надежды, дорогая Соня, но если сейчас же не прискачет гонец короля с помилованием, то все мужество и надежда пойдут псу под хвост. В такую ситуацию мы еще не попадали, я многое вынесу, но теперь…

У входа снаружи раздаются шаги.

Ну, вот. Спасение близится. Оно еще вовремя подоспело. Но все это начинает действовать на нервы. Тяжелая металлическая дверь отпирается, первый замок, второй замок, третий замок. Я враг мира номер один, здесь это называется спасти мир от меня. Дверь отворяется. Миша встает. Ну, вот…

Ну, вот, входит охранник Алеша Смелов, которого Миша знает с тех пор, как здесь оказался. Мягкий человек, у него всегда найдется доброе слово, сейчас он произнесет слова спасения, думает Миша. Охранник Алеша Смелов произносит:

— Батюшка пришел. — И вот уже мелкими бесшумными шажками входит упитанный черноризец.

— Слава Господу, я пришел еще вовремя!

Вот так радость. Нет, в самом деле! Миша непонимающе смотрит на толстощекое лицо священника; между тем Алеша скромно удаляется и снова запирает дверь.

— Я отец Владимир, сын мой, — говорит священник и садится на одну из двух табуреток, имеющихся в камере. — Ты просил позвать меня, это твое право. Несколько лет назад тебе еще отказали бы в духовной помощи, теперь у нас соблюдаются права человека. Если кто-то приговорен к смерти и просит священника, мы можем к нему прийти.

— Но я не просил священника, — говорит Миша.

— Просил, сын мой!

— Да нет же, отец мой!

Поп достает из ризы бумажку и читает, что на ней написано:

— Твое имя Игорь Талин.

— Нет. Это не мое имя. Мое имя Миша Кафанке.

— Но тут написано…

— Неважно, что там написано! — Миша свирепеет. — Охранник ошибся или кто-то из администрации. Вы пришли не к тому.

— Сын мой, сын мой… а если!.. Тебя ведь должны казнить, не так ли?

— Да, должны.

— Тогда я попал как раз к тому, неважно, что произошла ошибка. Мы должны видеть в ошибке неисповедимое чудо Господне. И вот я здесь. Ты нуждаешься во мне, сын мой.

Миша меняется в лице, краснеет, потому что внезапно вспоминает о тех двоих духовных сановниках в Берлине, которые многословно, но холодно объяснили ему, что ничего не могут для него сделать, когда он пришел к ним со своей бедой. И, как нарочно, именно сейчас, когда должен непременно войти конный гонец короля, возникает этот священник и говорит, что Миша нуждается в нем.

— Я в вас не нуждаюсь! В вас нуждается Игорь Талин. Позаботьтесь о нем!

Поп добродушно улыбается.

— Я и о нем позабочусь. Но сначала о тебе. Сначала всемогущий Бог привел меня к тебе. Скоро ты предстанешь перед ним, сын мой. Ты должен раскаяться во всех своих грехах. Преклони колена! Исповедуйся! Я отпущу тебе твои грехи Его именем.

— Уйдите, пожалуйста! — говорит Миша, с трудом сдерживаясь. — У меня нет грехов, в которых нужно здесь каяться. Меня никому не за что прощать. Я невиновен.

— Ах, сын мой, не говори таких слов…

— Я знаю, для вас это не играет никакой роли. Для меня, к сожалению, тоже. Но я не христианин.

— А кто же, сын мой?

Ну и нервы у него.

— Никто.

— Что значит — никто? Кем-то ты должен…

— Метис. Полукровка. Я полукровка.

Это ему не подходит, думает Миша.

— Ах вот что… ну тогда… — Метисов православный священник не может избавить от их грехов, прежде чем они предстанут перед их Творцом. Не предусмотрено в его служебной инструкции. — Если тебе нужен раввин… Я, правда, не знаю, делают ли раввины что-нибудь подобное…

— Я тоже не знаю. И мне никто не нужен. — Он снова вспоминает о Берлине. — Оставьте меня в покое!

— Сын мой, это мой долг…

— Не перед полукровкой, не извольте беспокоиться! Я сам до сих пор не знаю, куда я попаду.

— Ты грешишь…

Кроткий Миша внезапно приходит в бешенство.

— Убирайтесь! — кричит он. — Что за собачья жизнь? Невозможно даже, чтоб тебя спокойно расстреляли!

— Сын мой…

— Я не ваш сын! Как вы смеете! (Этого я не должен был говорить.) Мне очень жаль. Поймите меня, у меня нервы сейчас не в порядке, господин пастор.

Дверь снова отпирается. Показывается охранник Алеша Смелов. Позади него стоят двое солдат с ружьями и офицер.

— Валентин Волков, он же Миша Кафанке? — спрашивает офицер.

— Нет. Да.

— Пошли!

Они действительно меня расстреляют, думает Миша, внезапно охваченный смертельным страхом. Спасительный гонец уже не придет. Миша чувствует ужасную слабость и головокружение, он шатается. Двое солдат уже ведут его к выходу.