Владимир Крупин - Море житейское

- Да ты что?

- А ты не знал? Ну, наивняк. - Мужчина еще отпил. - Так-то я даже и рисовал, и в художественное хотел поступать. Нет бумажки?

Бумажка нашлась. Мужчина ловко извлек из телогрейки карандаш и быстро начертал довольно сложный узор.

- Не понял, чего?

- Орнамент какой?

- Кельтская тематика. Для татуировки. Этим и зарабатывал. Может, и тут кого найду, ты не знаешь мастеров?

- Но это же дикость, это ж для дикарей, для уголовников.

- Я и есть уголовник. А дикарей среди пацанвы через одного.

- Что, и у тебя есть татуировка? - Я посмотрел на его руки - чистые, без следов иглы.

- Немножко. Показать? - Он снял телогрейку с одного плеча, закатал клетчатую рубаху. У локтя открылась татуировка - красивая девичья головка. - Я ж любил одну. Вот.

- И поезжай к ней.

Мужчина засунул руку в рукав.

- Нет. - Он тяжко вздохнул.- Тут не проханже, шансов нет.

- Замуж вышла?

- Да хоть и не вышла. Я ж не гад какой человека делать несчастным. Я ж пью.

Тут и я вздохнул.

- Иди в церковь. В сторожа. Двор подметать.

- Думал уже, думал. У нас и батюшка в зону приходил. Утешал. Верили, молились. Молились, а как же, на свободу рвались. Бог помог, вышли -и про Бога забыли. Ну пойду я в сторожа, а как выпью да что сворую?

- Тебя как зовут?

- Дима. Кликуха Димон.

- Чего тебе советовать? Крещеный?

- А ты как думал? Я же русский. В том и дело, что русский, а нас за людей не считают.

- Но ты сам-то себя считаешь человеком?

- Я-то считаю, а всякая сволота на нас тянет.

- Что тебе до них? И не Димон ты, а Митя.

Он достал извнутри телогрейки пузырек, взболтнул.

- Ну чего, давай прощаться. - Я протянул руку.

- Спасибо, хоть поговорили,- сказал он. - Может, когда и встренемся?

- Может, и встретимся.

- Анекдот хочешь на прощанье? Как мента хоронили?

- Как?

- Три раза на бис.

Нет, не встретились мы больше. И никакой сюжетной закругленности не получается. Да тут и никакая не литература. Пропал ты, Митя? Жив? Убило тебя государство.

Есть такая замечательная, трогательная картина Поленова «Московский дворик». Сейчас таких двориков не осталось. Все застроено, все стеснено, все залито асфальтом.

В одном из таких бывших двориков сидят трое мужчин: один совсем старик, другой тоже старик, лысый, но еще крепкий, третий - молодой и высокий Серега. Раннее утро. Они сбрелись по случаю поправки здоровья. Вчера они гульнули, здоровье подсадили. И деньги просадили. У них сейчас тема разговора одна, где взять средства. То, что они наскребли по карманам, очень недостаточно.

- А Сеньки-то что нет? Он же платежеспособен, - спрашивает молодой лысый старик.

- Так ты что, не помнишь? Значит, хорош был, - говорит Серега. - Он же при всех сказал, все слышали: прямо ультиматум какой, целый меморандум вывесил: не буду больше пить. Не именно в этот раз, а вообще, говорит, не буду. Жену, говорит, жалко. Больная, говорит. Вспомнили?

- А, да, - вспомнил лысый.

- Чего их жалеть, они живучие как кошки, - говорит Серега. - Они такие все больные, и так всегда преподносят, что из-за мужей только и больные. Больные, а мужей именно они все равно закопают. И дальше пойдут болеть.

- Но есть же вдовцы, - хрипит старик.

- Так это выставочные экземпляры. Вроде тебя. Вдовцов-то быстро бабы подбирают.

- Меня хоть бы кто подобрал.

- Живи один и радуйся! А то придет и: че это ты опять носки разбросал, где это рубаху порвал? Причина в том, - назидательно объясняет Серега, - что жены боятся, что муж один без нее не останется, и загоняют его в могилу. А вдова кому нужна, особенно если без капитала, да и квартиру на детей оформила, а у самой только радикулит.

- Подожди, - останавливает его лысый, - чего ты про баб? Они не опохмелят. Он же вроде вчера взнос платил?

- Кто, Сенька? Платил.

- И не выпил?

- Нет.

- Все равно пусть и сегодня платит. Мало ли - не пьет. И дурак может не пить. Не пьешь - плати!

- Двойную цену! - поддерживает Серега. - У нас башка трещит, а он в библиотеку пошел. Пусть откупается. За него же будем страдать. Я позвоню.

- Закуски пусть тащит, - просит старик. - Хоть поедим. У него жена здорово стряпает.

- Вот они и держат нас за желудок.

- Да я вообще рукавом утрусь, и сыт, - говорит лысый.

- Звонить не надо, - решает вдруг Серега, - чтоб на нее не нарваться. Надо живьем идти. Вроде как насчет чего дельного. Вроде как мне пассатижи нужны. А зачем мне пассатижи, чего придумать?

- Скажи: проводку менять, - советует лысый. - Иди, иди. Причешись. Ты ему расскажи про Петьку, припугни. Тот тоже резко тормознул. Не пил, не пил, да потом так загудел! Обои со стен содрал, продал и пропил.