Яков Капустин - Веревочка. Лагерные хроники

В соседнем купе находились женщины, и Витя стал крутить любовь с одной молодой и симпатичной девицей по имени Эльвира, что для подобных ситуаций было делом обычным. Витя уверял, что она похожа на его Жанну, как две капли воды. Когда Эльвиру выводили в туалет, она подходила к нашей решётке и страстно целовалась с Витей через ячейку.

Они обещали друг другу писать, ждать и говорили обычные в такой ситуации глупости, которые сразу же забываются при расставании, без осуждений и обид.

Но видимо Витины фантазии про любовь занимали столько места в его сознании, что вспыхнувшее вдруг чувство наполнило его жизнь отсутствующими доселе смыслом и надеждой.

В общем, Витя влюбился самым отчаянным и дурацким образом.

По Эльвире тоже было видно, что к Вите она неравнодушна, но кто в лагере серьёзно относится к словам и обещаниям женщин, отбывающих срок. Разве только неисправимые романтики или наивные идиоты.

Прошло дня два или три их всё возрастающей любви, когда однажды вечером Эльвиру конвой увёл в своё купе «помыть полы». Витя не находил себе места.

Возвратилась она часа через два прилично выпившая и потрёпанная, но довольная и весёлая. Как ни в чём не бывало, она продолжила с Витей разговор про их любовь.

А когда он прямо заявил ей, что она там кувыркалась с солдатами, она спокойно и серьёзно ответила:

– А ты что думаешь, что я мужиков раньше не видела? Да я их перевидала столько, что тебе и не снилось. У меня даже статья молодёжная. Только это всё к любви не имеет никакого отношения. Я их и не помню. Я их и за людей не считаю. А когда выйду замуж, то вообще ни на кого, кроме мужа, смотреть не буду.

Но Витю это не убеждало.

Он замолчал, замкнулся в себе и перестал разговаривать с Эльвирой, которая не прекращала развивать ему свой философский подход к любви и браку.

Не разговаривал Витя и с нами. По-моему, всю ночь он не спал.

А наутро, когда нас по одному стали выводить в вагонный туалет, он набросился на сержанта, сбил его с ног и попытался вырваться из вагона.

Как это всё происходило, мы не видели, но слышали крики и возню, а потом долгое избиение Вити конвоем.

В купе он не вернулся. Солдаты сказали, что его увезли в местную тюремную больницу.

Больше я никогда о Вите не слышал.

Но всю свою жизнь, услышав чьи-либо откровения о страстной, верной и вечной любви, я всегда вспоминаю наивного и мечтательного Витю Кочкина и его знаменитую фразу о том, что «Она его любила страшно».

Люди неумные и недобрые, как правило, убеждены в том, что всё остальное человечество должно разделять их взгляды и жить по их правилам. А к тем, кто думает и живёт иначе, относятся с опаской и показным презрением.

Такой подход позволяет им, без всяких физических и интеллектуальных усилий, возвеличиваться в собственных глазах, что делает их жизнь наполненной, динамичной и осмысленной.

Я и сам долгое время пребывал в таком удобном для себя и опасном для окружающих заблуждении, пока не нашёлся добрый человек, который поставил мои мозги на место раз и навсегда.

Этим добрым человеком оказался сорокалетний одесский карманник по кличке Тимоха, с которым меня свела судьба на «больничке» в одном из лесных лагерей республики Коми.

А случилось это после моего рассказа об учительнице, которая в начале шестидесятых преподавала русский язык и литературу в нашем 6-а.

Она с первого же дня, буквально, покорила нас своей красотой, сердечностью и тем неуловимым женским очарованием, которое Пушкин назвал гением чистой красоты.

Звали эту тридцатилетнюю учительницу Ираида Николаевна Орлова.

Она приехала из Германии к новому месту службы мужа-лётчика.

Он иногда заходил за ней в школу, и они шли домой, держась за руки, как часто ходили наши влюблённые старшеклассники.

Мы были рады, что у нашей любимой учительницы такой героический и красивый муж. И тому, что они так влюблены друг в друга. Благодаря её умению вести интересно свои уроки я полюбил русскую литературу на всю оставшуюся жизнь. Она отмечала мои успехи особенным отношением ко мне, чем я очень гордился и дорожил.

На фоне наших безденежных и замордованных бытом учителей она смотрелась королевой. А кого может не радовать внимание королевы.

Впрочем, она и к другим относилась с такой же теплотой и сердечностью.

Ее любили за открытость и искренность, которые воспринимались так же естественно, как и её достойное и спокойное величие. Уроки она вела легко и интересно, они были наполнены особым смыслом и атмосферой, которые формировали нашу мораль и нравы.