Итало Кальвино - Избранное

— Итак, — говорит Джан Шофер, — что новенького ты нам расскажешь?

Пин несколько растерян.

— Чего это ты раскис? — спрашивает Француз. — Спой-ка нам что-нибудь, Пин.

«Ясно, — думает Пин, — они меня тоже разыгрывают. На самом деле их прямо распирает от любопытства».

— Алле, — произносит он. Но петь не может. Язык липнет к гортани, во рту сухо. Так бывает, когда он боится расплакаться. — Алле, — повторяет Пин. — Так что же вам спеть?

— Что спеть? — переспрашивает Мишель.

Жираф говорит:

— Ну и тощища — скулы воротит!

Продолжать эту игру Пин не в состоянии.

— А этот парень? — спрашивает он.

— Кто?

— Парень, что сидел вот тут.

— А… — произносят они и качают головой.

Затем продолжают тихо переговариваться.

— Я-то, — говорит Француз, — не слишком скомпрометировал себя с этим Комитетом. Мне не хотелось бы погореть ради их прекрасных глаз.

— Ладно, — говорит Джан Шофер. — А мы что? Сказано: посмотрим. Все же не худо бы установить с ними связь, ничего пока не обещая, и выждать время. У меня свои счеты с немцами с тех пор, как я побывал вместе с ними на фронте. Если придется драться — я не откажусь.

— Хорошо, — говорит Мишель. — Только учти — с немцами шутки плохи. А чем все кончится, пока еще не известно. Комитету угодно, чтобы мы создали «гап», ладно, создадим его как-нибудь сами.

— Пока что, — замечает Жираф, — сделаем вид, будто мы на их стороне и вооружаемся. Как только у нас будет оружие…

У Пина есть оружие. Он чувствует под фуфайкой пистолет и кладет на него руку, собираясь вытащить его в любую минуту.

— У вас нет оружия? — спрашивает он.

— Не твое дело, — отвечает Жираф. — Позаботься лучше о пистолете своего немца. Понятно?

Пин напрягся. Сейчас он им скажет. «Угадайте», — скажет он.

— Смотри только не прошляпь свой пистолет, если уж он попадется тебе под руку…

Все получается совсем не так, как хотелось бы Пину. Почему им теперь вроде бы на все наплевать? Он уж жалеет, что украл пистолет. Хорошо бы вернуться и положить его на место.

— Ради пистолета, — говорит Мишель, — не стоит рисковать. Кроме того, он устаревшего образца: чересчур тяжелый, с таким не повернешься.

— Пока что, — говорит Жираф, — надо показать Комитету, что мы что-то делаем, вот что теперь важно.

И они продолжают разговаривать вполголоса.

Пин дальше не слушает. Теперь он твердо знает: пистолета он им не отдаст. На глазах у него слезы, и он кусает губы от злости. Взрослые — народ переменчивый и ненадежный; они не играют так честно, как дети, хотя у них тоже есть свои игры, одна другой серьезнее — игра в игре, и никогда не поймешь, какая из них взаправдашняя. Сперва казалось, будто они вместе с незнакомцем играют против немца; теперь же они вроде бы играют против незнакомца. Никогда нельзя верить ни одному их слову.

— Ладно. Спой-ка, Пин, — говорят они как ни в чем не бывало, словно бы между ними и Пином не был заключен нерушимый договор — договор, освященный таинственным словом «гап».

— Алле, — произносит дрожащими губами бледный Пин. Он знает, что не сможет петь. Он готов расплакаться, но вместо этого кричит пронзительно «хи-и», так, что у всех чуть не лопаются барабанные перепонки, и разражается дикой бранью:

— Паскуды, ублюдки, сукины дети, мать вашу так!..

Все удивлены: чего это его разобрало? Но Пин уже выбежал из трактира.

Оказавшись на улице, Пин в первый момент хотел было отыскать того парня, которого они называли «Комитетом», и отдать ему пистолет. Теперь это единственный человек, которого Пин уважает. Прежде, такой серьезный и молчаливый, незнакомец вызывал у него чувство недоверия. Но теперь лишь он один смог бы понять его и оценить его подвиг. Может, он даже возьмет его с собой воевать с немцами. Вооружившись пистолетом, они вдвоем будут устраивать на дорогах засады. Но кто знает, где теперь Комитет. У прохожих о нем не спросишь: никто его здесь никогда не видал.

Пистолет останется у Пина. Пин его никому не отдаст и никому о нем не расскажет. Пин лишь намекнет, что наделен страшной силой, и его все станут слушаться. Тот, у кого есть настоящий пистолет, наверно, может играть в замечательные игры: в такие игры, в какие не играл еще ни один мальчишка. Но Пин не умеет играть. Он не умеет играть ни во взрослые, ни в детские игры. Поэтому Пин уйдет от всех подальше и станет играть один со своим пистолетом. Он станет играть в такие игры, которые никто не знает и не сможет никогда узнать.