Кевин Милн - Сладкая неудача

– Мне нужно это для полной ясности – когда ты год назад решил ничего мне не говорить, ты это сделал, считая, что мне будет тяжело услышать эту новость, или потому, что тебе трудно было это сказать?

Он задумался, а потом просто сказал:

– Да.

– Значит, ты предпочел разбить мое сердце, лишь бы не пострадала твоя гордость? Я так мало для тебя значила?

Он виновато понурился.

– Через девятнадцать лет я узнал, что отчасти виноват не только в гибели своего отца, но и твоей семьи. Я понял, что твое сердце все равно будет разбито, что бы я там ни сказал. Ты так долго привыкала ко мне, стала мне доверять – а я клялся, что никогда не причиню тебе боль. Мое признание стало бы для тебя катастрофой.

– Поэтому ты выбрал самый простой выход, – буркнула она.

– Там не было ничего простого. Но я уже сказал, что если бы я мог перенестись на год назад, я бы многое сделал по-другому. Тем более зная то, что знаю теперь. Я поступил просто глупо.

– Да. Глупо. – Софи отвернулась к окну. Гаррет сидел молча, дав ей время подумать. – Ты даже не дал мне шанса решить, что думаю об этом я. Ты один решил, что наши отношения не выдержат такой встряски.

Они подъехали к дому Софи, и Гаррет проводил ее до двери.

– Соф, – сказал он, прежде чем она открыла замок. – Я уже говорил, что с радостью перевел бы часы назад, если бы мог.

Софи молчала, но по ее глазам Гаррет понял, что она его слушает.

– Если бы я мог исправить то, что сделал год назад, я бы ни секунды не медлил. Я никогда не прощу себя за то, что не рассказал тебе честно обо всем. С моей стороны это был эгоизм. Прости.

Она вскинула голову.

– Я впервые поняла тебя, – сказала она. – Мы с тобой действительно два обалдуя. Считаем себя виновниками одной и той же аварии. Ты ведь знаешь, что сказала бы насчет этого Эллен?

– «Божий промысел, Конфетка, прости меня, Господи», – очень похоже изобразил он.

– Точно, – усмехнулась Софи. – Но тогда мне пришлось бы напомнить ей, что провидению нужно было бы свести нас на более прочной основе.

Гаррет нахмурился.

– Веский аргумент.

– Думаю, вмешательство высших сил тут не помогло. – Софи пожала плечами и, открыв дверь, перешагнула порог.

Гаррет подождал, когда она повернется к нему.

– Так… значит, все кончено?

– Пожалуй… – Она взглянула на него. Как жаль, что они позволили рухнуть всему, что было между ними. Вот если бы он пришел к ней со своей правдой раньше… Впрочем, она понимала, почему он не сделал этого. Но теперь они в тупике. Он нашел себе другую, и она ничего не может с этим поделать.

– Удачи тебе с… как там ее зовут? Ну, с той, с кем ты разговаривал тогда по телефону.

Гаррет плотно сжал губы.

– Джейн.

– Джейн. Что ж, я желаю вам всего самого хорошего. Что бы там ни случилось, хуже, чем у нас с тобой, не будет. Верно?

Резко повернувшись, он бросил:

– До свидания, Софи.

– До свидания, Гаррет, – прошептала она ему вслед. Захлопнула дверь, заперла и прислонилась к ней спиной, ища опоры. День был длинный, трудный. Она устала.

То, что ты принимал за счастье, не было им. Пора двигаться дальше.

Часом позже, лежа в постели, Софи кадр за кадром вспоминала все, что случилось сегодня. Ей было очень понятно, почему Гаррет казнил себя за то, что в тот день добивался ответа отца на свой звонок. Как и она казнила себя, девятилетнюю, за свое бездумное поведение. Но год назад Гаррет не доверял ей настолько, чтобы все рассказать, не дал ей возможность простить его. Но если бы она знала, что в том ДТП погиб и его отец, смогла бы она признаться, что виновата в этом? И могла бы рассчитывать, что он простит ее, или она поступила бы так же, как он?

Происшествие, отнявшее у нее родителей, заняло в ее жизни меньше минуты, но последствия того краткого мига причиняют ей боль всю жизнь. Как бы она ни пыталась идти вперед, то несчастье упрямо тянет ее назад. Как Андромеда, она навечно прикована к своему прошлому.

Она вдруг вспомнила, что так и не прочла письмо Джекоба Барнса. Нехотя встала, поплелась на кухню, достала письмо из сумочки, села за стол и вскрыла конверт. Увидела дату в верхнем углу на первой странице и горько отметила, что оно было написано за несколько дней до его смерти.

Она не знала, что прочтет в этом письме, и заранее ощущала неприятный холод под ложечкой. Но когда дочитала письмо, эмоции снова захлестнули ее, а лицо стало мокрым от слез. Впервые с девятилетнего возраста София Мария Джонс почувствовала себя абсолютно свободной от своего прошлого. И вместе с тем ее терзала печаль – в будущем с ней рядом не будет Гаррета Блэка.