В. Строгальщиков - Стыд

— Славка! Дякин! Это мы, ты где?

— Ну, вы здоровы горло драть, — раздался недовольный голос Дякина. — Я думал, дверь сломаете. — Дякин тенью отделился от стены сарая и пошел к крыльцу. — Замок же вон навесной… Чего стучать-то? Видно же, что снаружи закрыто. Здоров, Василич.

— Ну, Славка, блин! — Лузгин шмыгнул носом и полез обниматься. — А старики? — спросил он, отстраняясь. — Как старики, все в порядке?

— Да в подполе сидят на всякий случай. Вы же любите людям гранаты в окна кидать… Отойди-ка, я открою.

Водитель Саша чуть подвинулся, и Дякин забрякал висячим замком, потом стал ковырять ключом второй, врезной, а Лузгин стоял рядом, в пустой голове было гулко от радости, и единственное, о чем он сейчас мечтал, — хороший стакан самогона, который непременно же отыщется в стариковских закромах. От мыслей о грядущей выпивке ему ужасно захотелось есть, он вспомнил про старухин борщ, и у него аж скулы повело от голода, а Дякин все возился с ключами.

Спуск в погреб находился в том чуланчике, где Лузгин отсыпался то ли вчера, то ли позавчера, — он уже путался во времени, столько всего тут напроисходило с ним и вокруг, Дякин щелкнул в чуланчике выключателем, потянул за кольцо квадратную крышку и сказал в черный вырез: «Папа, мама, выходите». Первым, скрипя лестницей и нетвердо хватаясь руками, поднялся старик в рыжей шапке, телогрейке и валенках, за ним старуха в толстой кофте и пуховом платке, перевязанном под мышками. Утеплились, подумал Лузгин, там же, в погребе, холодно, помню. И тут в проеме люка появилась еще одна голова, светлая, коротко стриженная, и по лестнице стал выбираться здоровенный мужик, лет под сорок или чуть постарше, в рабочем стеганом бушлате и зимних гражданских ботинках. Брат, наверное, подумал Лузгин; он ни разу не поинтересовался, есть ли у Дякина брат или, скажем, сестра или сестры, — должны быть, как иначе, в деревенских семьях всегда детей помногу.

— Николай, — сказал мужик и протянул руку Лузгину.

— Очень приятно, — ответил Лузгин. — Я Владимир. Мы со Славой давние приятели.

— Он мне говорил, — сказал мужик.

— Пойдемте, — сказал Дякин.

Они вышли из чулана в коридорчик, свет горел и в комнате, и в кухне, где старуха уже брякала, возилась у плиты, а со второго этажа по лестнице спускался деловитый Саша с винтовкой в руках. Лузгин сначала обозлился на него, но потом передумал: все правильно, на войне как на войне, надо проверить, мало ли что или кто, и не важно, что дом этот дякинский, вот вылез же из погреба мужик, совсем на Славку не похож, едва ли брат, едва ли… Ну и хрен с ним.

Водитель Саша поглядел на мужика и сказал: «Привет».

В комнате Дякин поволок из угла к середине круглый стол под узорчатой скатертью, застелил его поверх клеенкой из комода — праздничной, видно, с рисунками фруктов, стал таскать из кухни миски и тарелки: капуста, огурцы соленые, сало на дощечке нарезанным куском и горку холодной картошки в мундире. А где же стаканы? Вот стаканы, и как же здорово, что со Славкиной семьей все в порядке, никто не пострадал, и вот он, Славка, жив-здоров, с обычной скучной своей мордой, как же я этой морде обрадовался, а второй-то куртки у Дякина нет, в телогреечке расхаживает, а вот и снял, и наливает, свитер на нем тот же, в косую шашечку, надо бы тоже раздеться, в доме вроде не холодно, но вот Саша сидит одетый и винтовка рядом, только руку протяни — вот что значит профессионал, Лузгину еще учиться и учиться.

— Ну что, — сказал Дякин, — за встречу? — И выпил первый, не присаживаясь.

— За встречу, — согласился Саша. — Не взяли мы Гарибова, — доложил он, протягивая руку над столом.

— Ушел Гарибов, — сказал Дякин. — Часа за три до вас ушел.

— Вперед или назад? — спросил Саша, хрустя огурцом.

— Назад.

— Понятно, — сказал Саша. Но что же именно ему понятно было — до Лузгина так и не дошло. Он вдруг увидел, что сидит со стаканом в руке, когда другие уже закусывают, а Дякин по-прежнему стоит над свободной табуреткой, и куда задевался старик, почему не за столом со всеми… Гарибов, значит, назад повернул, не пошел к «железке» за «хабаром»… Тогда зачем он вообще приходил с грузовиками и толпой народа? Прикончить блокпост, шороху навести? Мелковато это для Гарибова, мелковато… А где же хлеб? Забыл про хлеб Дякин, ну ладно. Выходит, знали про налет, про партизанский рейд… Кто-то донес или сами доперли? Не ясно… А гусару Саше, видите ли, все понятно. Да вот же хлеб, за миской с вареной картошкой, Николай с салом уже наминает, чего же Дякин тянет по второй? Жестковато сальцо, жестковато, с прожилками, а вот огурчики на славу, огурчики ядреные, но с голодухи лучше бы борща.