Елена Котова - Период полураспада

– Пока мы в школе будем, из этой квартиры мебель вывезут, они всегда так делают. Ночью людей забирают, а в обед вывозят мебель, да, Ляль?

– Потом квартира постоит пустая, а потом в ней кто-то новый поселится. Бедная нехорошая квартира.

Зеркальный вестибюль выпускал девочек на улицу, они шли мимо «военного дома»… Почти каждую неделю прямо у них на глазах из дома вывозили мебель на грузовиках, крытых брезентом. Лялька и Алочка вздыхали, жалея обитателей очередной нехорошей квартиры, и спешили на занятия в школу.

Высокий, черноволосый и громкоголосый Владимир Ильич появился в квартире на Большом Ржевском и в Марусиной жизни в тридцатом году. Он был добр, терпим и неизменно весел, звал Катю и Милку «сестренками», любил крепко выпить с их мужьями, сыграть партейку в шахматы, а лучше в карты или в домино. Оставить Соломона в дураках, а Мосю заставить покричать под столом козлом.

Годы войн – германской и гражданской – Владимир Ильич провел на фронте, хирургом, как и Чурбаков, с которым они работали бок о бок и так сдружились, что после войны Владимир Ильич поселился в Кирсанове. Там, в один из приездов к Чурбаковым, Маруся и познакомилась с ним, еще в двадцать пятом году. Пять лет Милка с Катей шептались на кухне, недоумевая, почему Маруся тянет со свадьбой. Ясно же, что Владимир Ильич – ее судьба, и сестра дожидалась именно его, такого же сильного, как она сама. Маруся, верная себе, по-прежнему скупо и неохотно делилась с сестрами. Владимир Ильич уже успел овдоветь, более того, в послужном списке его значился год «отпуска по семейным обстоятельствам». Кому давали отпуска для скорби об умершей жене в те годы? Что это был за отпуск и куда командиры отправляли Володю, Маруся могла только догадываться. Лишь в тридцатом году Володя переехал в Москву и поселился, как и мужья младших сестер, в комнате своей невесты.

– Они прекрасная пара, правда, Милуша? – в который раз спрашивала сестру Катя.

– Конечно, Катюша, ты и сама это понимаешь не хуже меня.

– Вот, например, Слоник… Я бы не могла представить его Марусиным мужем, – задумчиво помешивая суп, продолжала Катя. – А как прекрасно, что они сразу подружились с Моисеем, да, Милуша? Играют в шахматы по вечерам…

– Сегодня в домино будем все вместе играть. Маруся этого не одобрит, ну да и ладно. А я люблю домино. Вчетвером. Мосенька мой опять козлом будет мекать. Вечно он проигрывает. Катя, к ужину будут пироги, имей в виду, – Милка заглянула в духовку.

Дочь Ирину, меньше года спустя появившуюся у Маруси с Владимиром Ильичом, в семье, конечно, тут же стали звать «Иркой», а Володя повторял, что квартира превратилась в женский батальон. Ирка была толстеньким жизнерадостным карапузом, на четыре года моложе Алочки, и на пять – Ляльки. Она обожала своих сестер – никому в голову не приходило называть их двоюродными, они все были родными, – лезла к ним на колени, требовала их внимания, а те играли с ней, как с куклой. Наряжали Ирку в материнские халаты, напяливали шляпы, раскрашивали лицо губной помадой, вытащенной без спросу из ящика Марусиного шкафа, тискали и вертели сестру, пока не доводили ее до слез и крика.

У Ирки, растущей в тени Ляльки и Алочки, с раннего детства было чувство не то что ущербности, скорее досады, что она маленькая и неуклюжая. Ляльку и Алочку любят потому, что они такие… А ее Ирку любят просто так. Конечно, она никогда не станет такой принцессой, как Алочка, это она поняла еще года в четыре. Войдя в комнату тети Кати и дяди Соломона, такую большую, такую светлую по сравнению с угловой сыроватой комнатой ее родителей, где ее кроватка стояла задвинутая между этажеркой и роялем, Ирка застыла с открытым ртом.

Восьмилетняя Алочка сидела на шкафу, качая ногой взад-вперед створку шкафа.

– Папа, не хочу, не буду кушать…

Соломон стоял перед дочерью, держа в руке тарелку с жареной картошкой-соломкой. Он цеплял на вилку по ломтику и протягивал ломтик Алке, а та капризно тянула: «Папа, не хочу, не буду…»

– Алочка, ты же больше всего любишь жареную картошку. Я сам тебе ее приготовил.

– Не-ет, я не люблю картошку…

– Я же тебя спрашивал, что ты хочешь, а ты сказала: «Хочу картошку соломкой… жареную».

– Я хотела молока-а-а…

– Съешь еще шесть кусочков и будешь пить молоко. Всего шесть. Вот, один…

– Я уже не хочу молока-а-а… И картошку не хо-о-чу-у…

– Дядя Слон, давайте я съем картошку, – радостно предложила Ирка.