Вячеслав Шишков - Угрюм-река. Книга 2

Многие, чтоб подальше от соблазна, выливали водку из бутылей прямо на землю, похохатывали, острили:

– Не стану пить винца до смертного конца. Вино ремеслу не товарищ…

Рабочие боролись за правду, за свои права; они священнодействовали. А жизнь своим порядком со всех сторон обтекала назревавшие события.

Угрюм-река текла спокойно, однако образуя у двух противоположных враждебных берегов два острова – для Прохора и стачки.

Нина бомбардировала Протасова телеграммами. Возвращался победоносный Иннокентий Филатыч из своей поездки. Под видом Ивана Иваныча вернулся со своей женой и Петр Данилыч Громов. Он скрыто поселился в новом, выстроенном Ниной домике, в пяти верстах от резиденции, в кедраче у речки. Вместе с Петром Данилычем приехал и старенький отец Ипат в гости к своей дочке, дьяконице Манечке.

Служащим делать стало нечего; служащие, как умели, веселились, устраивали пикники и пьянки. Кэтти вплотную сдружилась с поручиком Борзятниковым: очень часто гуляли в лесу; их лица от комариных укусов вспухли. Отец Ипат – толстенький, коротенький, руки назад – чинно расхаживал вперевалку по окрестностям, обозревал чужую местность…

Дьякон Ферапонт теперь не разлучался с Манечкой: вместе ходили на охоту за богатой дичью, собирали ягоды. Когда дьякон стрелял, Манечка защуривалась и крепко затыкала уши.

Однажды под вечерок встретили на речке Кэтти: она делала вид, что читает книгу, а сама все оглядывалась по сторонам: Борзятников не приходил, – должно быть, задержался дома по экстренному случаю.

– А! Здравствуйте…

Манечке эта встреча не по сердцу: она ревновала дьякона к учительнице.

– А медведей не боитесь? – загремел дьякон.

– Что вы! Тут близко от дома, тайги нет здесь: луга, кедровые рощицы. Вы домой? Пойдемте вместе. А я, знаете, немножко… – И Кэтти, указав на бутылку, захохотала.

Манечка поморщилась. Пошли тропинкой. Походка Кэтти – не из твердых.

– Я этого пижона Борзятникова скоро возненавижу, кажется. Бессодержательный, как пустая бутылка. А скука, страшная скука… Нет людей.

– Да, – сказал дьякон. – Мне даже удивительно, что вы с ним… Ведь он же убивать народ приехал.

– Ну что вы… И вы это считаете возможным?

– Всенепременно так…

– Оставьте, Ферапонт.

Манечка окрысилась:

– Он вам не Ферапонт, а отец дьякон!

– Хорошо, приму к сведению. – И Кэтти опять захохотала с тоской, с надрывом. – Хоть бы Нина скорей возвращалась… Здесь с ума сойдешь. Страшно как-то… Манечка, возьмите меня к себе на квартиру.

Манечка только плечами пожала.

Дьякон нагружен ружьями, метками, как верблюд. На пути – разлившийся по каменистому ложу ручей. Дьякон посадил Манечку на левую руку, а Кэтти на правую. Манечка, кокетливо дрыгая коротенькими ножками, с нарочно подчеркнутой нежностью обхватила шею мужа. В сравнении с величественным дьяконом Манечка напоминала четырехлетнего ребенка, а Кэтти – подростка-девочку. Нужно идти по воде шагов пятьдесят.

– Держитесь обе за шею, – сказал дьякон.

Кэтти, улыбнувшись, как-то по-особому обняла дьякона и задышала ему в ухо винным перегаром.

– Миленький Ферапонтик мой, Ахилла…

Манечка вдруг зафырчала, как кошка, и плюнула Кэтти в лицо. Кэтти, злобно всхохотав, плюнула в Манечку, и они сразу вцепились друг дружке в косы. Дьякон потерял равновесие, поскользнулся, крикнул: «Что вы! Дуры…» – и все трое упали в воду.

– Что это там? – И ротмистр фон Пфеффер указал с коня биноклем на барахтавшихся в воде людей.

Пряткин и Оглядкин, всмотревшись из-под ладоней, сказали:

– Надо полагать, пьяные рабочие дерутся, васкородие…

Ротмистр ответом остался весьма доволен и – галопом дальше по нагорному берегу долины. За ним кучка верховых: жандармы, стражники, судья, офицер Борзятников. Им надо засветло поспеть на территорию механического завода и прииска «Достань». По дороге срывали всюду расклеенные « Воззвания рабочих к рабочим».

– Что ж, на работу так и не желаете выходить?

– Не желаем, батюшка. Потому кругом обида! Так и так пропадать. Авось Бог оглянется на нас, натолкнет на правду, а обидчикам пошлет свой скорый суд.

Отец Александр сидел в семейном бараке плотников. Подумал, понюхал табачку и сказал:

– Ваше дело, ваше дело…

Бородачи плотники самодовольно почесывали в ответ спины и зады.

– А я вот зачем… Приближается престольный праздник. Ежегодно, как вы знаете, перед этими днями совершается уборка храма, начисто моются живописные стены и потолок. Подстраиваются особые леса. Мне надо бы пяточек плотников да женщин с десяток, поломоек…